О свободе

Моральные ценности общества, его культура, обычаи и традиции развивались точно таким же образом — путем добровольного обмена и стихийного сотрудничества, путем эволюции некоторой сложной структуры в процессе проб и ошибок, принятия или отбрасывания различных вариантов. Ни один монарх никогда не издавал указа о том, чтобы музыка, предпочитаемая населением, например, Калькутты, в корне отличалась от музыки, предпочитаемой жителями Вены. Эти два совершенно отличных друг от друга типа музыки образовались и развились без чьего-либо «планирования», путем своего рода социальной эволюции, аналогичной биологической эволюции. Разумеется, отдельные суверены или даже избранные гражданами правительства могли оказывать определенное влияние на направление этой эволюции, покровительствуя тому или иному музыканту или какому-то направлению в музыке — точно так же, как это делали отдельные состоятельные лица, бравшие на себя роль меценатов.

Структуры, образовавшиеся в результате добровольного обмена, — будь то язык, научная дисциплина, музыкальный стиль или экономическая система — живут своей собственной жизнью. Они способны принимать множество различных форм под влиянием конкретных обстоятельств. Добровольный обмен может привести к единообразию в одних аспектах, сочетающемуся с разнообразием в других. Это тонкий и сложный процесс, общие принципы и закономерности которого сравнительно нетрудно понять, но результаты которого редко можно предвидеть во всех подробностях.

Все эти примеры говорят не только о широком диапазоне действия механизма добровольного обмена, но и о том, что понятию «личные интересы» следует придать более широкое толкование. Узкая сосредоточенность на проблемах экономического рынка привела к тому, что понятие «личные интересы» стало узко интерпретироваться как близорукий эгоизм и исключительная забота о немедленной материальной выгоде. Экономическую науку незаслуженно обвиняют в том, что она позволяет себе делать далеко идущие выводы исходя из совершенно нереалистической модели «гомо экономикус», который представляет собой нечто лишь чуть-чуть более человечное, чем вычислительная машина, реагирующая лишь на денежные стимулы. Нет ничего более далекого от истины. Личные интересы — это отнюдь не близорукий эгоизм. Личные интересы — это то, в чем заинтересованы участники добровольного обмена, а их цели, моральные ценности и устремления могут при этом быть какими угодно. Ученый, старающийся расширить границы науки, миссионер, помогающий неверующим обрести истинную веру, филантроп, жертвующий на нужды бедных, — все эти люди преследуют свои личные интересы в том смысле, как они их видят и воспринимают в соответствии со своими системами ценностей.

Роль правительства в свободном обществе

Какова же роль правительства в системе, основанной на принципе добровольного обмена и сотрудничества? До некоторой степени правительство само является формой добровольного сотрудничества, ибо оно есть не что иное, как способ, выбираемый людьми для достижения некоторых из своих целей, поскольку они предполагают, что наиболее эффективно это можно осуществить с помощью соответствующих правительственных органов.

Самой наглядной иллюстрацией такого положения вещей могут служить местные органы самоуправления, функционирующие в таких условиях, когда люди могут свободно выбирать себе место жительства. Вы можете решить жить в том или ином штате, округе, кантоне и т. п., исходя, в частности, из тех услуг, которые предоставляют местные органы самоуправления. Если они осуществляют мероприятия, против которых вы возражаете или за которые вы не намерены платить, и эти действия перевешивают те мероприятия, которые вы одобряете и за которые платить согласны, то вы «голосуете ногами», выбирая себе другое место жительства. Это реальная, хоть и ограниченная конкуренция — и она существует до тех пор, пока у вас имеется реальный выбор.

Но роль правительства этим не ограничивается. Оно также представляет собой тот орган, который, как принято полагать, обладает монополией на законное использование силы (или угрозы ее применения) в качестве средства, при помощи которого одни из нас могут в законном порядке принудительно воздействовать на других. Роль правительства в этом, более глубоком смысле с течением времени претерпела кардинальные изменения в большинстве обществ и характеризовалась широкими различиями в разных обществах в любой момент истории. Значительная часть этой книги посвящена тому, как изменилась роль правительства в Соединенных Штатах в течение последних десятилетий и каковы были результаты проводимых им мероприятий.

Пока что мы обсудим совсем другой вопрос: какая роль должна быть отведена правительству в обществе, члены которого — как личности, семьи, члены добровольных объединений и как граждане организованного государства — стремились бы достичь максимальной свободы выбора различных возможностей?

Нелегко ответить на этот вопрос лучше, чем это сделал два столетия назад Адам Смит:

«Таким образом, поскольку совершенно отпадают все си стемы предпочтений или стеснений, очевидно остается и сама собою утверждается простая и незамысловатая система естественной свободы. Каждому человеку, по куда он не нарушает законов справедливости, предоставляется совершенно свободно преследовать по собственному разумению свои интересы и вступать в конкуренцию своим трудом и капиталом с трудом и капиталом любого другого лица или даже целого сословия. Государь совершенно освобождается от обязанности, при выполнении которой он всегда будет подвергаться бесчисленным обольщениям и заблуждениям и надлежащее выполнение которой недоступно никакой человеческой мудрости или знанию, — от обязанности руководить трудом частных лиц и направлять их к занятиям, наиболее соответствующим интересам общества. Согласно системе естественной свободы, государю надлежит выполнять только три обязанности — правда, три обязанности весьма важного значения, но ясные и понятные для обычного разумения: во-первых, обязанность ограждать общество от насилия и вторжения других независимых обществ; во-вторых, обязанность ограждать, по мере возможности, каждого члена общества от несправедливости и угнетения со стороны других его членов, или обязанность установить строгое и беспристрастное отправление правосудия; и, в-третьих, обязанность создавать и содержать определенные общественные учреждения, создание и содержание которых не может быть в интересах никаких отдельных лиц или небольших групп, ибо прибыль от них никогда не сможет окупить затраты любого отдельного лица или небольшой группы лиц, хотя зачастую они и смогут с лихвой окупиться большому обществу».

Первые две обязанности государства (государя)^{5} просты и недвусмысленны: это защита членов общества от принуждения со стороны своих сограждан или извне. Если мы не защищены от принуждения, мы не обладаем реальной свободой выбора. Когда вооруженный грабитель обращается ко мне со словами «кошелек или жизнь», он предоставляет мне своего рода выбор, но никак нельзя сказать, что выбор этот свободный или что последующий «обмен» является добровольным.

Конечно, как мы еще не раз увидим на страницах этой книги, одно дело — установить цель, которой какое-либо учреждение, в частности государственное учреждение, «призвано» служить, и совершенно иное дело — охарактеризовать те цели, которым это учреждение служит в действительности. Цели людей, ответственных за создание какого-либо учреждения, зачастую резко отличаются от целей тех, кто им руководит или там служит. И, что не менее важно, полученные результаты часто также ощутимо отличаются от планировавшихся.

От регулярных вооруженных сил и полиции любой страны требуется ограждать членов общества от принуждения и насилия, исходящего как извне, так и изнутри общества. Эти учреждения не всегда успешно справляются со своими обязанностями, и та власть, которой они обладают, часто используется в совершенно иных целях. Одна из важнейших задач в деле построения и сохранения свободного общества заключается именно в том, чтобы найти способ обеспечить такое положение, когда полномочия применять насилие, предоставленные государству для того, чтобы защищать свободу, остаются в рамках именно этой функции и не могут превратиться в угрозу же свободе. Отцы-основатели Соединенных Штатов при разработке нашей Конституции приложили все усилия, чтобы разрешить эту проблему; мы же слишком часто не придавали ей серьезного значения.