стали очевидными и у нас — это и неспособность эгалитаристских мер привести к провозглашаемым их авторами результатам, и перераспределение материальных ценностей, которое ни по каким стандартам не может быть названо справедливым, и рост преступности, и снижение экономической эффективности и производительности труда.
Капитализм и равенство
Повсюду в мире встречаются примеры вопиющего неравенства в распределении доходов и материальных благ, оскорбляющего присущее большинству из нас чувство справедливости. Мало кто может остаться равнодушным перед лицом контраста между роскошью, которой наслаждаются одни, и ужасающей нищетой, в которой прозябают другие.
В прошлом столетии возник и окреп миф, что свободнорыночный капитализм (то есть в нашем понимании — система равенства возможностей) лишь углубляет это неравенство, что капитализм — это система, при которой богатые эксплуатируют бедных.
— 102 —
О свободе
Ничто не может быть дальше от истины, чем это утверждение. Где бы ни позволялось функционировать системе свободного рынка, где бы ни существовали условия, хотя бы приближающиеся к идеалу равенства возможностей — везде рядовой человек оказывался способным достичь жизненного уровня, о котором прежде не мог и мечтать. И нигде в мире не существует столь глубокой пропасти между богатыми и бедными, нигде богатые так не богатеют, а бедные — не беднеют, как при тех социальных системах, где на свободный рынок наложен запрет. Именно такова была ситуация в феодальном обществе — в средневековой Европе, в Индии до получения ею независимости, и даже в какой-то степени в сегодняшней Латинской Америке, где положение человека в обществе определяется унаследованным сословным статусом. Так обстоит дело в странах с централизованным планированием и управлением — таких, как Россия, Китай или Индия после получения независимости, где положение человека определяется его принадлежностью к власть имущим. Такое положение существует даже там, где, как в перечисленных трех странах, централизованное планирование было введено во имя равенства. Россия — это страна, где население делится на две группы: узкий привилегированный класс бюрократов, партийных чиновников, инженерно-технических работников — и широчайшие массы населения, живущие немногим лучше, чем их деды и прадеды. Привилегированная верхушка имеет доступ к специальным магазинам, школам, институтам и пользуется всевозможными видами роскоши; народ же обречен на то, чтобы иметь лишь чуть больше, чем нужно для удовлетворения основных жизненных потребностей. Нам вспоминается, как мы спросили нашего гида в Москве, сколько стоит только что увиденный нами роскошный автомобиль. В ответ услышали: «А такие не продаются — они только для членов Политбюро». В нескольких опубликованных в последнее время книгах, написанных американскими журналистами{19}, чрезвычайно подробно описывается контраст между более чем обеспеченной жизнью привилегированной верхушки и нищетой масс советского населения. Даже если оставить в стороне правящую касту, небесполезно отметить, что разница в средней зарплате бригадира и рядового рабочего в России намного больше разницы в зарплате бригадира и рабочего в Соединенных Штатах. И русский бригадир, безусловно, заслуживает этого. В конце концов, бригадир-американец должен беспокоиться только о том, чтобы его не уволили, в то время как русский бригадир должен заботиться еще и о том, чтобы не попасть в тюрьму.
Китай также является страной, где существует значительное различие в доходах между обладающими политической властью и всем остальным населением, между городом и деревней, между некоторыми городскими рабочими и их собратьями. Один проницательный исследователь Китая пишет, что «неравенство между богатыми и бедными районами Китая в 1957 году было более глубоким, чем в любой другой крупной стране мира, за исключением, вероятно, Бразилии». Он ссылается также на другого своего коллегу: «Эти примеры показывают, что в Китае структура заработной платы в промышленности отнюдь не является намного более эгалитарной, чем в других странах». Автор заключает свое исследование равенства в Китае следующими словами: «Как равномерно распределяются сегодня доходы в Китае? Безусловно, не столь равномерно, как на Тайване или в Южной Корее. (…) С другой стороны, распределение доходов в Китае происходит, безусловно, более равномерно, чем в Бразилии или в Южной Америке. (…) Мы вынуждены прийти к выводу, что Китай далеко не является обществом полного равенства. Фактически различия в доходах в Китае являются, возможно, значительно более резкими, чем в ряде стран, которые обычно ассоциируются с “фашистскими диктатурами” и “привилегированной верхушкой”, эксплуатирующей народные массы».
Технический прогресс, механизация — все эти великие чудеса нового века дали богатым сравнительно немногое. Богачи в Древней Греции вряд ли извлекли бы большую пользу из современного водопровода: для них доступность чистой проточной воды определялась лишь сноровкой доставлявших ее рабов. Что касается радио и телевидения, то римские патриции могли наслаждаться искусством лучших музыкантов и актеров прямо у себя дома и даже держать их постоянно при себе в числе своей челяди. Одежда массового пошива, супермаркеты — все эти и многие другие современные достижения мало в чем улучшили бы их повседневную жизнь. Приятным сюрпризом для богатых явился бы прогресс в области средств транспорта и медицины, но что касается всего остального, то все крупнейшие завоевания западного капитализма способствовали в первую очередь улучшению жизни рядовых граждан. Благодаря этим достижениям широким массам стали доступны те преимущества и удобства, которые прежде были исключительной привилегией горстки сильных мира сего.
Джон Стюарт Милль писал в 1848 году: «До сей поры приходится сомневаться, облегчили ли иго повседневного труда хоть единому человеку все сделанные доныне механические изобретения? Ибо благодаря им большая часть человечества по-прежнему влачит подневольное существование, все дни свои отдавая изнурительному и бессмысленному труду, тогда как возросшее число владельцев мануфактур и им подобных могут наживать себе состояния. Эти новшества пока лишь приумножили достаток и благоденствие средних сословий, но еще не начали производить те великие перемены в судьбе человеческой, кои сама их натура предназначила им совершить в будущем».
Сегодня этого уже сказать нельзя. Сегодня вы можете объехать из конца в конец все промышленно развитые страны и обнаружить, что почти каждый «все дни свои отдающий изнурительному труду», делает это исключительно во имя спорта. А для того, чтобы найти людей, чье бремя повседневного труда не облегчено техническими новшествами, вам придется отправиться в некапиталистический мир — в Россию, в Китай, в Индию, в Бангладеш, в некоторые районы Югославии, или же в более отсталые капиталистические страны — в Африку, на Ближний и Средний Восток, в Южную Америку (а всего лишь пару десятилетий назад к этому списку можно было бы добавить Испанию или Италию).
Заключение
Общество, которое ставит равенство (в смысле равенства результатов) выше свободы, в результате утратит и равенство, и свободу. Если ради достижения равенства оно прибегнет к силе, то это уничтожит свободу, а сила, примененная поначалу во имя самых лучших целей, окажется в руках людей, использующих ее в своих собственных интересах.
В противоположность этому общество, которое ставит свободу превыше всего, обретет — даже не ставя перед собой эту задачу — и большую свободу, и большее равенство. И хотя большее равенство и является в этом случае непреднамеренным результатом (так сказать, «побочным продуктом») свободы, его достижение отнюдь не случайно. Система свободной конкуренции высвобождает энергию и способности людей, давая им возможность преследовать свои собственные цели, и при этом защищает их от помех и
