долю в процветании.
Если фермеры подвергались эксплуатации, почему же их численность возрастала? Цены на сельскохозяйственную продукцию действительно падали. Но это было признаком успеха, а не неудачи, поскольку отражало развитие техники, вовлечение в обработку все новых земель, совершенствование транспорта. Все это вело к быстрому росту производства сельскохозяйственной продукции. Последним доказательством является тот факт, что цена на сельскохозяйственные земли стабильно повышалась — вряд ли это знак депрессивного состояния сельского хозяйства!
Обвинение в бессердечности, иллюстрируемой якобы брошенной в разговоре с репортером железнодорожным магнатом Уильямом Вандербилтом фразой «Провались она, эта общественность», опровергается расцветом частной благотворительности в США в XIX веке. Росло число частных школ и колледжей; бурно развивалась миссионерская деятельность; некоммерческие больницы, сиротские дома и многочисленные другие учреждения множились, как сорняки. Почти все благотворительные или общественные службы, начиная с Общества против жестокого обращения с животными и кончая Христианским союзом молодежи и Молодежной женской христианской организацией, от Ассоциации борьбы за права индейцев до Армии спасения возникли в то время. Добровольное сотрудничество не менее эффективно в сфере благотворительности, чем в деле извлечения прибыли.
Благотворительность сопровождалась всплеском культурной деятельности — художественные музеи, оперные театры, симфонические оркестры, публичные библиотеки возникали как в больших городских центрах, так и в приграничных городках.
Величина правительственных расходов является одним из показателей роли правительства. Если не учитывать расходы военных лет, правительственные расходы в период 1800–1929 годов не превышали 12 % национального дохода. Две трети из них составляли расходы правительств штатов и местных органов власти, в основном на школы и дороги. В 1928 году расходы федерального правительства составляли примерно 3 % национального дохода.
Достижения Соединенных Штатов обычно приписывают их богатым природным ресурсам и широким просторам. Конечно, они сыграли свою роль, но, если бы они были решающими факторами, чем объяснить достижения Англии и Японии в XIX веке и Гонконга в XX веке?
Часто утверждают, что политика невмешательства и ограничения роли государства была осуществима в редко населенной Америке XIX века. Правительство должно играть гораздо большую, действительно доминирующую роль в современном урбанизированном и индустриальном обществе. Один час, проведенный в Гонконге, развенчивает эту точку зрения.
Наше общество — это то, что мы делаем из него. Мы можем формировать наши институты. Материальные и человеческие факторы ограничивают доступные нам альтернативы. Но никто не может помешать нам строить общество, которое при организации экономической и других видов деятельности полагается главным образом на добровольное сотрудничество. Общество, которое сохраняет и приумножает свободу человека, которое указывает правительству его место, оставляя его нашим слугой и не позволяя становиться нашим хозяином.
2 Тирания контроля
Рассматривая в «Богатстве народов» тарифы и другие ограничения в международной торговле, Адам Смит писал:
То, что представляется разумным в образе действий любой частной семьи, вряд ли может оказаться неразумным для всего королевства. Если какая-либо чужая страна может снабжать нас каким-нибудь товаром по более дешевой цене, чем мы сами в состоянии изготовлять его, гораздо лучше покупать его у нее на некоторую часть продукта нашего собственного промышленного труда, прилагаемого в той области, в которой мы обладаем некоторым преимуществом… В любой стране главная масса народа всегда заинтересована в том, чтобы покупать все необходимое у тех, кто продает дешевле всего. Положение это настолько очевидно, что представляется смешным доказывать его, да оно и никогда не ставилось бы под сомнение, если бы хитрые, своекорыстные доводы купцов и промышленников не затуманили здравый смысл человечества{8}.
Эти слова справедливы и по сей день. Как во внутренней, так и во внешней торговле интерес «главной массы народа» заключается в том, чтобы купить как можно дешевле, а продать как можно дороже. Однако «хитрые, своекорыстные доводы» привели к разрастанию сбивающих с толку ограничений, регламентирующих то, что мы можем покупать и продавать, где мы можем покупать и кому продавать и на каких условиях, кого мы можем нанимать и на кого мы можем работать, где мы можем жить и что мы можем есть и пить.
Адам Смит указывал на «хитрые, своекорыстные доводы купцов и промышленников». В его времена они могли быть главными виновниками. Сегодня они далеко не одиноки. В самом деле, едва ли найдется хоть один человек, не связанный с «хитрыми, своекорыстными доводами» в той или иной сфере. Говоря бессмертными словами Поджо, «мы встретились с врагом, и они — это мы сами». Мы осуждаем «особые интересы», но только не тогда, когда это наш «особый интерес». Каждый из нас уверен: то, что хорошо для него, хорошо и для страны, так что наш «особый интерес» — это совсем другое дело. Конечным результатом является лабиринт всевозможных ограничений, что почти всегда ухудшает положение каждого из нас по сравнению с ситуацией отсутствия всяческих ограничений. От мер, проведенных в пользу других «особых интересов», мы теряем больше, чем выигрываем от мер, благоприятных для наших «особых интересов».
Самым наглядным примером является международная торговля. Выигрыши отдельных производителей от введения тарифов и других ограничений значительно перевешиваются потерями других производителей и, в особенности, потребителей в целом. Свободная торговля благоприятна не только для роста нашего материального благосостояния, но и для поддержания мира и гармонии между народами и усиления конкуренции внутри страны.
Регулирование внешней торговли распространяется в конечном счете и на внутреннюю торговлю. Оно затрагивает все аспекты экономической деятельности. Подобное регулирование обычно защищают, особенно в отношении слаборазвитых стран, как важное средство обеспечения развития и прогресса. Для проверки этой точки зрения можно сравнить опыт развития Японии после Реставрации Мэйдзи в 1867 году и Индии после завоевания независимости в 1947 году. Из этого сопоставления, равно как из других примеров, следует, что для бедной страны свобода торговли в стране и за рубежом является лучшим путем к повышению благосостояния своих граждан.
Экономическое регулирование, которое распространилось в США в середине ХХ века, не только ограничило нашу свободу использования собственных экономических ресурсов, но также оказало воздействие на нашу свободу речи, печати и вероисповедания.
Международная торговля
Часто говорят, что плохая экономическая политика отражает разногласия между экспертами, так что, если все экономисты будут давать одинаковые рекомендации, экономическая политика станет хорошей. Экономисты действительно редко в чем соглашаются друг с другом, за исключением вопросов, касающихся международной торговли. Со времен Адама Смита среди экономистов, независимо от их идеологических установок по другим вопросам, существует подлинное единодушие по поводу того, что свобода международной торговли отвечает насущным интересам торгующих стран и всего мира. Тем не менее применение тарифов всегда являлось правилом. Единственно важными исключениями являлись почти столетие свободной торговли в Великобритании после отмены Зерновых законов в 1846 году, три десятилетия свободной торговли в Японии после Реставрации Мэйдзи и свобода торговли в Гонконге в настоящее время. В Соединенных Штатах тарифы существовали в течение всего ХIХ века, а в XX веке они выросли особенно, с введением в 1930 году тарифа Смута — Холи, что, по мнению некоторых ученых, является одной из причин жестокого характера последовавшей затем депрессии. С тех пор тарифы были снижены в соответствии с рядом международных соглашений, но они все еще остаются высокими, возможно, более высокими, чем в XIX веке, хотя большие изменения в номенклатуре товаров, участвующих
