принятого на работу, могут уволить, или он может сам перейти на другую работу. Существуют многочисленные ограничения на то, кто и где может работать, и, конечно, законодательство запрещает частным лицам выступать в качестве работодателей, хотя многочисленные нелегальные мастерские обслуживают обширный черный рынок. Принудительное широкомасштабное перераспределение рабочей силы, равно как и полное подавление частной предпринимательской активности, оказалось неосуществимым.
Привлекательность различных рабочих мест в Советском Союзе зачастую зависит от возможностей внезаконного или незаконного приработка. Житель Москвы, если у него ломается бытовая техника, может несколько месяцев прождать мастера из государственной службы быта. Вместо этого он может нанять частника, весьма вероятно, работающего в государственной мастерской. Хозяин получает свою хорошо отремонтированную технику, а частник — дополнительный заработок. Оба довольны.
Эти добровольные рыночные элементы процветают, несмотря на их несоответствие официальной марксистской идеологии, потому что цена их искоренения была бы слишком высока. Можно было бы запретить частные подсобные хозяйства, но голод 30-х годов ярко напоминает о цене этого. Советская экономика вряд ли является образцом эффективности. Не будь этих элементов добровольности, ее эффективность была бы еще ниже. Недавний опыт Камбоджи является трагической иллюстрацией того, какую цену приходится платить за попытку полностью ликвидировать рынок.
Ни одно общество не функционирует целиком и полностью на командных принципах, и точно так же ни одно из них не опирается исключительно на добровольное сотрудничество. В каждом обществе есть определенные командные элементы. Формы могут быть самыми разными. Они могут быть просты и откровенны, как воинский призыв, запреты на куплю-продажу героина или цикламатов или решения суда, предписывающие ответчикам воздержаться от определенных действий или, наоборот, совершить их. Или, возьмем другую крайность, они могут быть едва различимыми, как, например, большой налог на сигареты, имеющий целью стимулировать отказ от курения — намек, если не команда, со стороны одних граждан другим.
Большая разница заключается в том, каково это сочетание: является ли добровольный обмен изначально нелегальной деятельностью, которая процветает в силу негибкости доминирующего командного элемента, либо добровольный обмен является доминирующим принципом организации, дополняемым в большей или меньшей мере командными элементами. Нелегальный добровольный обмен может удержать командную экономику от коллапса, может помочь ей просуществовать какое-то время и даже достичь некоторого прогресса. Однако он вряд ли приведет к подрыву тирании, на которой покоится преимущественно командная экономика. С другой стороны, экономика, в которой доминирует добровольный обмен, обладает потенциалом процветания и личной свободы. Она может не раскрыть полностью свой потенциал в каком-либо отношении, но мы не знаем ни одного общества, достигшего процветания и свободы, в котором бы добровольный обмен не являлся доминирующим принципом организации. Мы спешим добавить, что добровольный обмен не является достаточным условием процветания и свободы. Это, по крайней мере, является уроком истории для современности. Многие сообщества, организованные в основном на принципах добровольного обмена, не пришли ни к процветанию, ни к свободе, хотя и достигли в этом отношении намного большего, чем авторитарные сообщества. Но добровольный обмен является необходимым условием и для процветания, и для свободы.
Взаимодействие посредством добровольного обмена
Забавный рассказ «Я — карандаш: мое генеалогическое древо, описанное Леонардом Э. Ридом»{5} наглядно демонстрирует то, как миллионы людей могут взаимодействовать в условиях добровольного обмена. Мистер Рид от лица «карандаша, обычного деревянного карандаша, знакомого всем девочкам, мальчикам и взрослым, которые умеют читать и писать» начинает свой рассказ с фантастического утверждения о том, что «ни один человек не знает, как меня сделать». Затем он начинает рассказ обо всех тех вещах, которые участвуют в изготовлении карандаша. Сначала из дерева, «стройного кедра, который произрастает в Северной Калифорнии и Орегоне» производится древесина. Чтобы распилить дерево на бревна и доставить на железную дорогу, нужны пилы, грузовики, веревки и бесчисленные приспособления. Множество людей и бессчетные виды ремесел вовлечены в их производство: «добыча руды, выплавка стали и ее превращение в пилы, топоры, моторы; выращивание конопли и все стадии ее превращения в толстый и крепкий канат; строительство поселков лесорубов с их кроватями и столовыми. Тысячи никому не известных людей приложили руку к каждой чашке кофе, выпитой лесорубами!»
Мистер Рид продолжает свой рассказ о доставке бревен на лесопилку, превращении их в доски и перевозке из Калифорнии на фабрику в Вилькес-Бар, где и был изготовлен этот самый карандаш. И все это — только изготовление деревянной оболочки карандаша. Карандаш хоть и называют «свинцовым», но грифель сделан вовсе не из свинца. Начав свою жизнь как графит, добытый на Цейлоне, он после многих сложных превращений завершает ее грифелем в карандаше.
Кусочек металла, удерживающий ластик на кончике карандаша, сделан из латуни. «Подумайте обо всех тех людях, которые добывают цинк и медь, мастерство которых позволяет превратить природный материал в блестящий лист латуни».
То, что мы называем ластиком, является разновидностью резины. Но мистер Рид говорит нам, что резина используется только как связка. Само «стирание» производится «фактисом» — резиноподобным веществом, произведенным в результате химической реакции между рапсовым маслом из Индонезии и хлоридом серы.
«После всего этого, — говорит карандаш, — захочет ли кто-нибудь оспорить мое первоначальное утверждение, что ни один человек на земле не знает, как я сделан?»
Ни один из тысяч людей, вовлеченных в изготовление карандаша, не делал свою работу потому, что хотел получить карандаш. Некоторые из них никогда не видели карандаша и не знают, для чего он нужен. Каждый видит в своей работе средство получить товары и услуги, которые ему необходимы. Каждый раз, когда мы покупаем в магазине карандаш, мы обмениваем частицу наших услуг на бесконечное множество услуг, участвовавших в производстве карандаша.
Еще более поразителен тот факт, что карандаш вообще был произведен. Никто не сидел в центральном офисе и не давал указаний всем этим людям. Военная полиция не заставляла выполнять эти приказы силой. Эти люди живут во многих странах, говорят на разных языках, исповедуют разные религии, могут даже ненавидеть друг друга, однако ни одно из этих различий не мешает им совместно действовать для производства карандаша. Как это происходит? Адам Смит дал ответ на этот вопрос более двух веков назад.
Роль цен
Ключевая идея книги А. Смита «Богатство народов» обманчиво проста: если обмен между двумя сторонами является добровольным, то он осуществится только в том случае, если каждая из сторон будет уверена в том, что извлекает из него выгоду. Многие экономические заблуждения проистекают из пренебрежения к этой простой идее, из ошибочного допущения, что имеется фиксированный пирог и поэтому одна сторона может получить выигрыш только за счет другой.
Эта ключевая идея А. Смита достаточно очевидна в случае простого обмена между двумя индивидами. Гораздо труднее понять, каким образом она может помочь людям, живущим по всему миру, вступать в отношения сотрудничества для обеспечения своих обособленных интересов.
Система цен — механизм, выполняющий эту задачу без помощи централизованного управления. При этом не требуется, чтобы люди говорили друг с другом или испытывали взаимную симпатию. Когда вы покупаете карандаш или хлеб, вы не знаете, белый или чернокожий, китаец или индиец изготовили карандаш или вырастили пшеницу. В результате система цен позволяет людям мирно взаимодействовать в определенной фазе своей жизни, и в то же время каждый занимается своим делом во всех других отношениях.
Гениальное прозрение А. Смита заключалось в осознании того, что цены, формирующиеся в процессе добровольных сделок между покупателями и продавцами — короче говоря, на свободном рынке, — могут координировать деятельность миллионов людей, преследующих свои обособленные интересы, таким образом, что каждый при этом получает выгоду. Идея, что экономический порядок может возникнуть как непреднамеренный результат действий множества людей, преследующих собственные интересы, была
