Затем Хаялик и купец двинулись дальше. За ними — все их спутники, кроме Орена, который почему-то замешкался. Или что-то заметил и хотел получше рассмотреть. Ему не препятствовали, не толкали не кричали: «Посторонись!» Никто бы ни рискнул, хотя в Рауди «красные куртки» не были хозяевами, и всем здесь вроде бы распоряжался управитель.
Так или иначе, Орен оказался от тех, кого сопровождал — если он вообще их сопровождал, а не шатался сам по себе — еще дальше, чем был прежде.
Старший среди грузчиков велел пошевеливаться, они накинули петли на плечи и рванули с места свое бревно, когда хор отчаянных воплей снова заставил из замереть.
По пути в Рауди Тевено приходилось быть свидетелем странных и страшных случаев, но те как-то протягивались во времени, а тут все произошло мгновенно.
Дерево, падающее поперек просеки. Вопль, вылетающий, по меньшей мере из десятка глоток. Метнувшиеся во все стороны рабочие. И человек в красной куртке, протянувший руки навстречу летящему на него стволу.
Вот что увидели все, кто мог видеть в тот краткий миг. И еще миг Орен удерживал дерево. Потом отпустил — нет, бросил на землю, удостоверившись, что никого не заденет, и упруго отскочил в сторону.
Собравшиеся разделились. Одни бросились назад, к поваленному дереву, ругаясь и крича, требуя найти того слепого дурака, из-за которого чуть не погибло столько народу. Другие все еще ошеломленно стояли, таращась и открыв рты. К месту происшествия, перебирая голенастыми ногами, уже бежал Хаялик, позабывший про собеседника.
— Уснули?! — услышал Тевено над самым ухом. Вместе с остальными он подхватил петлю. Но, прежде чем отвернуться, мельком заметил в толпе бледное лицо Квилла. Или ему так показалось.
Только ли ошибка неумелого лесоруба вызвала несчастье, или это было сделано нарочно?
Однако, пока Тевено тянул к реке свою ношу, он обнаружил, что в действительности эта мысль его вовсе не тревожит. Другое пугало его.
Он знал, что Орен необычайно силен. Должен был знать, после того, как конвоир убил кутху. Более того, тогда Тевено не усомнился, что Орен в состоянии заломать кутху голыми руками. Но в какой-то мере, кутха, несмотря на внушаемый им страх, так и остался для Тевено ненастоящим. Был чем-то вроде чудовища из сна, да и походил на него. Другое дело — корабельная сосна. Нечто простое, понятное, и весомое, ох, какое весомое. Тевено за эти дни вместе с другими кабальными перетаскал волоком множество подобных стволов, и по собственному опыту знал, какие они тяжелые. Вчетвером еле тащили, да еще по земле. А Орен держал его на весу, вдобавок неочищенным от веток, это значит еще тяжелее…
Прежние страхи и сомнения, от которых Тевено, казалось бы, успел избавиться в Рауди, нахлынули на него с новой силой. Работал он как во сне, за что и удостоился от сотоварищей ругани и тычков. Когда они вернулись на просеку, там уже все было, как обычно, и похоже, никто в случившемся злого умысла не усмотрел. Впрочем, говорили, что виновного будут сечь. Был ли виновным Квилл, или кто-то иной из его прежних знакомцев, Тевено не услышал. Орена на просеке не было, и о нем — по крайней мере сейчас — все забыли.
Но Тевено знал, что уже не сможет забыть.
Прежде, чем работа закончилась, его ожидала еще одна встреча — на берегу.
Когда они, разгрузившись, снова собирались повернуть к лесу, его огрели по плечу. Поначалу ему померещилось, будто эта оплеуха вызвана тем, что он опять совершил какую-то оплошность, но, приподняв голову, уперся осовелым взглядом в жизнерадостную физиономию Рена, своего деревенского приятеля.
— Привет! Ты что смурной какой? Я тебе кричу-кричу, а ты не отзываешься.
— Рен… Так тебя все же забрали?
— Не. Я сам пришел. С плотогонами.
— Ты в плотогоны подался?
Это было потрясение лишь самую малость послабее того, что Тевено только что пережил. Рену приходилось плавать по рекам не больше, чем Тевено, и представить, что он может избрать для себя такое ремесло, было совершенно невозможно.
Рен несколько смутился.
— Ну… не то, чтобы в плотогоны… Приятель у меня, ты не знаешь, у него там друзья… ну, меня и взяли…
Тевено велено было поторапливаться, и Рен крикнул ему вслед:
— Я тебя вечером разыщу!
Так он и сделал. Тевено сидел под навесом один. Остальные собрались у большого костра, где шло какое-то мутное веселье. Рен протянул приятелю флягу, в которой плескалась сладковатая бражка, заметил:
— А ты и в самом деле смурной. Устал, что ли, крепко?
— Устал.
— Надо было меня слушать. Сбежал бы тогда, не горбатился бы здесь.
Следовало спросить, каким образом Рен сам оказался в Рауди, и какие такие подозрительные друзья привели его к плотогонам, а плотогоны на то согласились, но, во-первых, в тот миг это не сильно занимало Тевено, а во-вторых Рен опередил его, спросив:
— Слушай, от вас, от Рауди, то есть, вроде бы конвой в крепость собирается?
— Вроде бы да.
— А правду говорят, что с охранниками кто-то из «красных курток» идет?
Тевено стало не по себе. Весь остаток дня он думал о конвоире, а теперь вдруг и Рен о нем заводит речь!
— Правда, — тихо ответил он.
— А ты точно знаешь? А то, может, начальство здешнее зазря пугает.
— Нет. Он нас сюда и привел. Его зовут почти как тебя — Орен.
— Смешно… А вообще плохо.
Это замечание и решило дело. Тевено не с кем было поделиться своими опасениями, кроме давнего друга. Хотя Рен под определением «плохо» разумел, несомненно, нечто совсем иное.
— Рен… ты спрашивал, что со мной делается… Это из-за Орена… того конвоира… Его сегодня на просеке чуть деревом не задавило. И сдается мне, что это наши… с кем я пришел, его убить хотели. А он нас всех по пути дважды от смерти спас…
— Что ж они так на него взъелись?
— Не любят его. Они верят, что он человек злой и плохой.
— Это они. А ты?
— А я-то как раз думаю, что он добрый и хороший… но он нелюдь.
Рен откинулся назад, но не от страха — от смеха. Глаза его и зубы блестели в полумраке.
— Ну, парень, ты и сказал! Нелюдь в «красных куртках»! Лучшей шутки я в жизни не слыхал. Вроде и выпили немного…
— Я не шучу, Рен. И не брага мне в голову ударила.
Рен отсмеялся. Но он ничуть не был напуган услышанным. Скорее заинтересован.
— У него что, глаз на груди, или лапы птичьи?
— Не знаю, — серьезно ответил Тевено. — И насчет птичьих лап шутить не надо, я кое-что повидал в дороге, еще расскажу…
— Погоди. Если не брага, то
— У него глаза разного цвета.
— Ха! Такое случается. У моей бабки кот был — один глаз голубой, другой зеленый.
— То кот, а то человек. — Однако Тевено и сам понял, что говорит глупости. И уцепился за более весомый довод. — Главное — сильный он невероятно. Хотя по виду ни за что не скажешь, наоборот… — Он рассказал Рену о происшествиях с кутхой и упавшим деревом. Рен выслушал внимательно, но в ответ покачал головой.
— Это ничто… «Красных курток», говорят, так упражняться заставляют, что они становятся много
