Матушка Ветровоск считала себя абсолютно невосприимчивой к лести, но король ухитрился начинить свою фразу таким количеством патоки, которого хватило бы на довольно больших размеров страну. Изящный поклон довершил дело.
В уголке матушкиного рта дернулся мускул. Она чуточку согнула шею, отвечая легким поклоном. Матушка крайне подозрительно относилась ко всяким незнакомым словам типа «дуайена».
— Она и есть, — призналась матушка. И, подумав, с королевским величием добавила: — Тебе дозволено встать и приблизиться.
Но король отказывался подниматься с колена, упорно продолжая висеть в двух дюймах от земли.
— Молю о милости… — твердо промолвил он.
— Слушай, а как ты из замка выбрался? — перебила матушка.
— Здесь мне помогла достопочтенная нянюшка Ягг, — ответил король. — Я рассудил, что, если уж я навеки прикован к камням собственного замка, значит, смогу отправиться туда же, куда и они. Сознаюсь, пришлось прибегнуть к небольшой уловке, чтобы добиться этого. В настоящий момент мой призрак обитает в кармашке нижней юбки многоуважаемой нянюшки.
— Не думай, что ты первый дотуда добрался, — непроизвольно буркнула матушка.
— Эсме!
— Теперь же я смиренно молю, чтобы ты, матушка Ветровоск, вернула моему сыну престол королевства.
— Вернула?
— Ты прекрасно меня поняла. Кстати, как он себя чувствует?
Матушка кивнула:
— Когда мы видели его последний раз, он ел яблоко.
— Его судьба — стать королем Ланкра!
— Ну что я могу сказать? Судьба — штука коварная… — неопределенно выразилась матушка.
— Стало быть, ты отказываешься? На матушку было больно смотреть.
— Понимаешь, это называется вмешательством. Да, вмешательством. А любое вмешательство в политику добром не кончается. Только начни — потом не остановишься. Золотое правило магии. А с золотыми правилами лучше не связываться.
— То есть ты отказываешься?
— Ну как тебе сказать… Когда твой сын немного подрастет, тогда и поговорим.
— Где он сейчас? — холодно оборвал ее король. Ведьмы прятали друг от друга глаза.
— Мы устроили все так, чтобы он смог спокойно выехать за пределы страны, — сумела наконец выкрутиться матушка.
— Очень приличная семья, — ввернула нянюшка.
— Кто они такие? Надеюсь, не простолюдины?
— Ни в коем случае, — веско проговорила матушка, перед мысленным взором которой только что пронеслось видение Витоллера. — Ничего общего с простолюдинами. Наоборот, весьма не простые люди… Гм-гм.
Она метнула умоляющий взгляд на Маграт.
— Они — настоящие Трагики! — Голос юной ведьмы был насыщен таким благоговением, что…
— Вот как! — пробормотал он. — Это меняет дело.
— Чего, правда? — включилась нянюшка. — Никогда бы не подумала. Внешне вроде не похожи…
— Не надо выставлять свое невежество напоказ, Гита Ягг! — прошипела ей матушка, но тут же поспешно повернулась к королю: — Прошу извинить нас, ваше величество. Невежда, она невежда и есть. Стыдно признаться, нянюшка даже не знает такой фамилии, как Трагик.
— Главное, — заметил король, — чтобы они обучили юношу искусству ведения войны. Я знаю Флема. Через десять лет он здесь так окопается, что его клещами не вытащишь. — Король обвел лица ведьм пристальным, цепким взглядом и вскинул руки: — Что будет твориться в нашем королевстве, когда пробьет час его возвращения? Я в тревоге, ибо знаю, что происходит с ним ныне. Ужель вы готовы спокойно взирать, как с каждым годом оно все мельчает? — Призрак заметно помутнел. Голос его, невесомый как пушинка, затрепетал в воздухе: — И помните, сестрицы, король и родина — это одно.
С этими словами призрак окончательно растворился.
Неловкая тишина была прервана выразительным сопением нянюшки:
— «Одно» — что?
— Мы обязаны что-то предпринять, — проговорила Маграт сдавленным от чувств голосом. — И золотые правила здесь не в счет.
— Голова идет кругом, — глухо промолвила матушка.
— Но ты обязана принять какое-то решение!
— Решение? Еще раз все досконально обдумать… Взвесить каждую мелочь.
— Ты уже целый год думаешь и взвешиваешь, — заметила Маграт.
— Так вы объясните мне, что именно одно? — повторила нянюшка.
— Вдаваться в амбиции проще простого. Здесь так не получится, — сказала матушка. — Тут надо…
Тем временем со стороны Ланкра, громыхая на рытвинах дороги, к ним стремительно приближалась телега. Но матушка ее словно не замечала.
— …просмотреть все возможные варианты…
— То есть ты до сих пор не знаешь, как поступить?
— Глупости. Я просто…
— По дороге едет телега, матушка. Матушка брезгливо передернула плечами.
— Вот вы, молодые, все никак не можете понять… — начала она.
Ведьмы никогда не обременяют себя знанием правил дорожного движения. Последнее — в том виде, в каком существовало в Ланкре, — должно было либо объезжать ведьм, либо, за неимением такой возможности, выжидать, пока те не соблаговолят покинуть проезжую часть. Матушка Ветровоск, на протяжении всей жизни убежденная в нетленности данного порядка вещей, собственной кончиной наверняка опровергла бы эти убеждения. Если бы не Маграт, которая благодаря своим рефлексам успела- таки в последний миг уволочь матушку с дороги в канаву.
Канава возбуждала самый живой интерес. Она кишмя кишела спиралевидными козявчатыми созданиями, являющимися прямыми потомками козявок, которые кишели еще в доисторическом котле Вечности. Тот, кто избегает канав потому, что боится в них заскучать, случись ему угодить в данную канаву с мощным микроскопом, в течение ближайшего получаса совершил бы массу захватывающих и поучительных открытий. Также в канаве росла крапива. А теперь в ней очутилась и матушка Ветровоск.
Разгребая ладонями сорняки и онемев от клокочущего в ней гнева, матушка восстала из хлябистых недр, что Венера, только постарше и погрязнее.
— Т-т-т…. — выговорила она, наведя трясущийся палец на удаляющуюся телегу.
— Это гаденыш Нешели с Чирикнильного тракта, — подала голос нянюшка из соседних кустов. — У них всех в роду крыша немного набекрень была. Знаете, какая у его матери девичья фамилия была? Хубла!
— Да ведь он нас чуть не задавил! — прошипела матушка.
— Вы могли бы спокойно посторониться и уступить ему дорогу, — заметила Маграт.
— Уступить дорогу?! — переспросила матушка. — Это мы, ведьмы, должны дорогу уступать?! А не наоборот ли?!
Матушка, хлюпая башмаками, ступила с обочины на дорогу. Палец ее по-прежнему указывал вдаль.
— Клянусь Хоки, он у меня всю оставшуюся жизнь будет жалеть, что на свет родился…
— Помню, помню, настоящий богатырь был, — поделился куст. — Матери его несладко пришлось.
— Никогда никто такого со мной не учинял! — как спущенная тетива лука, свистнула матушка. — Ну, он узнает, каково оно, ведьму сбивать, как будто она… как будто она самая обычная женщина!
— Он это уже узнал, — напомнила Маграт. — Лучше помоги мне вытащить из куста нянюшку…
— Да я превращу его…
— Теперь к нам нет уважения, вот в чем дело, — говорила нянюшка, пока Маграт вытаскивала из нее колючки. — Весь стыд потеряли. А все потому, что король — это то самое одно…
— Но ведь мы — ведьмы! Ведьмы! — вдруг заорала матушка, поднимая лицо к небу и размахивая
