— Замок надо осмотреть, — сухо сказал орк. — И пока ты этот свой отвар не сварила, руки после химеры мыть будешь. Как все чистоплюи-эльфы. Поняла?
В темных закоулках прятались костяные пауки. Завидев орка с девчонкой, они разбегались во все стороны, не желая разделить судьбу павшего во дворе собрата.
Видимо, пауки облюбовали это место задолго до появления чародея, и на его смерть им было глубоко наплевать. Скорее, они даже обрадовались: ибо теперь никто не налагал на них чар, заставляя быть стражами.
Осмотр замка победителей чародея особо не обогатил.
Там было пусто, ни мебели, ни сокровищ. Ларца с перстнями под кроватью чародея Янталь так и не нашла, хоть и проверила каждый участочек, чихая от пыли.
Оружия, — на что рассчитывал орк, — тоже не было. Совсем.
Пришлось вернуться в главный зал несолоно хлебавши.
Вся добыча состояла из магического шара, серебряного подсвечника со свечой и толстого фолианта.
Но плохо было не это: у орка стало стремительно опухать колено, запульсировала в нём злая боль.
— Что-то тут не так, — проворчал орк, усаживаясь в кресло чародея и вытягивая ушибленную ногу.
Светящийся шар он положил на круглый столик, небрежно смахнув с него книгу.
Девчонка заинтересовалась громадным томом, упавшим на пол с громким грохотом.
— А если там есть про эльфов? — укоризненно спросила она и потянулась к книге.
— Стой!!! — рявкнул орк так, что химера от испуга присела и забила хвостом.
— Чего? — обиделась девчонка. — Бери сам, мне не жалко. Я помню про одну треть. Раз химера моя — всё остальное твоё. Я знаю.
Орк постучал пальцем по голове.
— Этот дохлый колдун, — мотнул он головой в сторону мёртвого мага, — похоже, не только глистами болен. В нём самой разной гнили полно. У меня, похоже, заражение крови начинается от самого простого ушиба. Так не бывает. Не трогай ничего, не то сгниешь изнутри.
Глаза у девчонки испуганно округлились:
— А ты? Что делать?
— Найди дрова. Не мог же он здесь совсем без топлива сидеть, на одной магии, — скомандовал орк. — Его нужно сжечь. Но сначала принеси мою котомку.
Девчонка и химера выскочили из зала.
Орк оттёр испарину появившуюся на лбу. Жар быстро распространялся по всему телу. Колено горело.
Орк вынул охотничий нож из ножен, висевших на поясе. Закусив губу клыками, срезал грязную, ссаженную о каменный пол кожу с места ушиба. Потекла кровь.
Прибежала Янталь, приволокла котомку и одеяло.
— Кресало достань, — невыразительным голосом сказал орк. — Свечу зажги. Дай, сначала осмотрю.
Янталь подала ему подсвечник со свечой, орк осмотрел их со всех сторон, понюхал и, отколупнув кусочек воска, пожевал.
— Вроде обычная. Авось пронесёт. Зажигай.
Девчонка высекла искру, подожгла фитиль. Заплясал на конце свечи огонёк.
— Подержи подсвечник, надо колено огнём опалить.
Орк с трудом встал, придерживаясь за рукоять кресла, подставил у свече больное колено. Живой огонь радостно лизнул свежую кровь. Орк выругался.
Когда, по мнению орка, рана подкоптилась нужным образом, он рухнул обратно в кресло.
— Там, на дне, трава в мешочке. Дай, — еле выговорил он.
Янталь нашла орочье лекарство, нарезанную и высушенную траву болегонку, растущую только на Волчьих островах. Горькую ужасно. Для не принадлежащих к орочьим племенам — смертельно ядовитую. Достала и фляжку с водой. Бережливо погасила свечу.
Орк засыпал в рот горсть измельчённой травы, глотнул воды. И замер с закрытыми глазами, откинув голову на спинку чародейского кресла.
Девчонка и химера отправились искать топливо.
Трава действовала, обезвреживая в теле орка заразу, но от забытья не спасала.
Возле мертвого чародея медленно росла куча дров.
Орк открывал глаза — и видел, что ночь потихоньку сменяется днём, лунный свет уступает место заре, затем солнцу. Даже в зале стало относительно светло.
Дров всё прибавлялось и прибавлялось.
К полудню их набралось достаточно для погребального костра.
Из очередного отрезка забытья орка вырвал отчаянный крик.
Орк резко распахнул глаза.
Труп чародея был наполовину втащен на сложенную поленницу. Янталь стояла рядом, с искаженным лицом смотрела на свои руки и визжала от ужаса.
Орк, забыв про боль, слетел с кресла, кинулся к девчонке.
— Чего?!!
— Вши!!! — взвыла с отвращением Янталь, тряся руками. — На нём вши!!! Трупные!!! Они на меня кинулись!!! Уже по голове, наверное, бегают!!!
Орк двумя пальцами снял с руки девчонки трупную вошь, раздавил на ногте.
— Не бойся, разберёмся.
С удивлением он обнаружил, что стало легче, нога болела, но так, как и должна была болеть искромсанная ножом и опаленная огнём рана.
— Вроде пронесло, — задумчиво сообщил орк. — Болегонка — штука хорошая. Либо убьёт, либо вытащит. Не ори, выберемся из этого крысятника — выведем мы тебе вшей.
Янталь умолкла.
Орк втащил чародея на дрова, положил ему под голову книгу, в ноги пристроил магический шар.
— А как же… — начала девчонка.
Химера от греха подальше спряталась за спинку кресла и выглядывала оттуда, опасливо рассматривая приготовления орка.
— Ежели не испортится от огня, — заберу, — пояснил орк. — А таскать заразу — себе дороже.
Он снова запалил свечу, поджег ею погребальный костер и закинул подсвечник вместе со свечой поближе к шару.
Заплясали на поленьях язычки пламени, почти невидимые в солнечном свете, длинными полосами падающем из потолочных окон зала. Потом огонь набрал силу, охватил всю поленницу, затрещал.
В зале стало жарко.
Химера, убедившись, что её жечь не будут, вышла из-за кресла и прижалась к ноге хозяйки.
Янталь глядела на погребальный костер и нервно почесывала макушку всей пятернёй.
Чародей сгорел быстро, как скомканный лист бумаги. Книга держалась дольше, стреляла искрами. Шар уцелел, языки пламени только облизали его бока, не причинив никакого вреда.
— И то прибыток, — решил орк, выкатил шар из груды углей и, покатав по залу для быстрого остужения, завернул в тряпицу. — Пойдём на волю, меня уже тошнит в этом склепе.
Девчонка и химера обрадовано понеслись к выходу.
— Что мы имеем, в конце концов? — пробурчал сам себе орк. — После всех этих попыток обогатиться? Оружия нет. Золота, драгоценностей — нет. Еда на исходе. Одеяло рваное. Есть закопчённый переносной светильник, вшивая дочь эльфа и глистастая химера. Великолепно.
Хромая, он побрёл к выходу.
