Но яростное тявканье Большого Фидо взорвало чары.
«Взять их!»
Любимица мчалась галопом по булыжникам. На другой стороне переулка находилась тележка, а дальше за ней стена.
'Не сюда! ' — заверещал Гаспод.
Псы мчались им вдогонку. Любимица вспрыгнула на тележку.
'Я не могу взобраться! ' — кричал Гаспод. — «Не с моими ногами!»
Она спрыгнула, схватила его за загривок и опять взлетела вверх. За тележкой была сырая крыша, с уступом над ней, и… несколько черепиц сдвинулись под ее ногами и грохнулись в переулок…
«Мне больно!»
«Цыть!»
Любимица пробежала вдоль гребня крыши и спрыгнула в переулок с другой стороны, тяжело приземлившись на какую-то рухлядь.
«Тьфу!»
«Цыть!»
Но псы не отставали от них. Не тут-то было, хотя переулки в Тенях были достаточно широкими.
Они промчались еще по одному узкому переулку.
Гаспод опасливо выворачивался из клыков оборотня.
«Они все еще позади нас!»
Гаспод закрыл глаза, ощутив как Любимица напрягла мышцы.
«Нет, нет! Только не Дорога Прииска Патоки!»
Вспышка ускорения последовала за мигом затишья. Гаспод закрыл глаза…
Любимица приземлилась. Ее когти на миг заскребли по мокрой крыше, осколки шифера брызнули веером на улицу, а затем ей удалось взобраться на гребень.
'Не выпускай меня сейчас. ' — попросил Гаспод. — «Сию минуту! Они идут сюда!»
Вездесущие псы появились на противоположной крыше, увидев разрыв попытались повернуть назад, но когти скользили по черепице.
Любимица повернулась, жадно ловя воздух. Ей пришлось задержать дыхание во время этого первого сумасшедшего броска. Ей мешал дышать Гаспод. До них донеслось раздраженное тявканье Большого Фидо.
«Трусы! Там не больше двадцати футов в длину! Это же чепуха для волка!»
Псы с сомнением мерили глазами расстояние. Иногда псу необходимо спуститься вниз и спросить себя: Какого я рода?
«Это же легко! Я покажу вам! Смотрите!»
Большой Фидо отбежал немного назад, постоял, повернулся, разбежался… и взлетел. Он описал в воздухе сложную траекторию. Маленький пудель разогнался в пространстве, черпая силы не столько в своих мускулах, а скорее из огня, пылавшего в его душе.
Его лапы коснулись черепицы, вцепившись на миг в мокрую поверхность, но не нашли за что удержаться.
В тишине он сполз вниз по крыше, перевалился через край…
… и повис.
Он вперил свой взгляд в Гаспода, подхватившего его.
«Гаспод? Это ты?»
'Фзя. ' — сказал Гаспод с полным ртом. Какого бы веса ни был пудель, тем не менее он был слишком тяжел для Гаспода. Он бросился вперед и напрягал ноги, чтобы удержаться, но упереться было не во что. Он сползал неумолимо вниз, пока его передние лапы не оказались в водосточном желобе, который начал ломаться.
'О, черт! ' — сказал Гаспод.
Его хвост очутился в клыках.
'Отпусти его. ' — невнятно сказала Любимица.
Гаспод пытался тряхнуть головой.
'Прекрати бороться! ' — сказал он уголком рта. — «Мужественный Пес Спасает День! Доблестный Охотник в Спасателях на Крыше! Нет!»
Водосточный желоб опять затрещал. так и должно быть, подумал он. История моей жизни…
Большой Фидо продолжал сражение.
«За что ты меня держишь?»
'Твой ошейник. ' — сказал Гаспод сквозь зубы.
«Что? К черту его!»
Пудель пытался вывернуться, свирепо извиваясь в воздухе.
'Прекрафи, фы черфов идиоф! Фы всех нас сбросишь! ' прорычал Гаспод. На противоположной крыше собачья стая с ужасом смотрела за происходящим. Водосточный желоб опять затрещал.
Когти Любимицы прочертили белые полосы на черепице.
Большой Фидо рвался и вертелся, освобождаясь от хватки за ошейник, наконец-то лопнувший.
Он перевернулся в воздухе, повиснув на миг, пока гравитация не подхватила его.
«Свободен!»
А затем он полетел.
Гаспод отлетел назад, в то время как Любимица скользила, пытаясь удержаться, и приземлился чуть выше на крыше, суча ногами. Они оба отлетели к гребню и повалились отдуваясь.
Затем Любимица бросилась опять бежать, пытаясь достичь следующего переулка. Гаспод застрял, увидев красный туман, застилавший ему глаза.
Он выплюнул ошейник Большого Фидо, который соскользнул по крыше и свалился вниз.
'Ах, благодарю вас! ' — кричал Гаспод. — 'Благодарю от всей души! Да! Как это прекрасно, оставить меня здесь! Меня с тремя хорошими ногами! Не беспокойтесь обо мне! Если бы я не был удачливым, то мог бы свалиться, до того как помер от голоду! Да-да, история моей жизни! Я и ты, малыш!
Вместе! Мы могли бы сделать!'
Он повернулся о посмотрел на псов, выстроившихся цепочкой на крыше, на другой стороне улицы.
'Вы, сброд! Марш домой! ПЛОХОЙ ПЕС! ' — прорычал он.
Он спустился с другой стороны крыши. там не было переулка, а только отвесный спуск. Он прополз вдоль крыши к прилегающему зданию, но и тут не было пути вниз. Хотя этажом ниже был балкон.
'Крутится тут одна мыслишка. ' — пробормотал он. — «Вся эта всячина. Сейчас он — волк, в волчьем обличье, он может прыгать, а если бы не мог, то был бы в тупике. Что ж до меня, учитывая исключительный ум, можно все оценить и прийти к решению посредством применения мыслительных процессов.»
Он толкнул локтем горгону, сидевшую на корточках в углу водосточного желоба.
«То-о ты-ы хо-о-е-шь?»
«Если ты не поможешь мне спуститься вон на тот балкон, то я вцеплюсь тебе в ухо.»
БОЛЬШОЙ ФИДО?
«ДА?»
К НОГЕ.
Существовали, в конце-концов, две теории о кончине Большого Фидо. По одной, она последовала от пса Гаспода и произошла по очевидной случайности, а все, что оставалось от него, было подобрано Скверным Оле Роном и продано через пять минут скорняку, а затем Большой Фидо вновь узрел свет в виде меховых наушников и пары пушистых перчаток.
Другая же теория, в которую верил каждый пес, гласила о том, что можно было бы назвать условно правдой сердца, что он избежал падения, бежал из города и в конце-концов руководит громадной стаей горных волков, наводящих ночной ужас на уединенные фермы. Это побуждало их копаться в кухонных отбросах и слоняться у черного хода из-за помоев… ну, ради сносной жизни. Помимо всего прочего они только этим и занимались в ожидании, пока не вернется Большой Фидо.
Его ошейник сохранялся в тайном месте и регулярно выставлялся на обозрение псам, пока те не забыли о Нем. Сержант Двоеточие открыл дверь толчком пики.
