многого для своего усовершенствования. А какое ещё поле учебной деятельности остается для будущего! Теперь мы работаем только в треугольнике Триполи, Бейрута и Дамаска, но ведь во всех тринадцати епархиях Антиохийской церкви находятся 20 городов и 180 деревень, с 356.000 душ православного населения! Мы только можем порадоваться, что блаженнейший патриарх Мелетий так охотно занимается просвещением своей паствы. В Сирии существуют попечительные советы, с местными архиереями во главе, которые заботятся о средствах для постройки домов для школ или для найма временных для них помещений, потому что при открытии новой школы Палестинское общество ставит непременным условием для здешних сельских и городских обществ, чтобы школа была обеспечена вполне соответственным помещением. Несмотря на теперешнее их убожество сравнительно с блестящими инословными учебными заведениями, все-таки арабы инстинктивно предпочитают в них отдавать своих детей. Вот уже поистине можно сказать: Господь отверзает очи слепых и умудряет младенцев!
Понятно, в настоящее время Палестинское общество не может вести дело просвещения арабов без посредства русского языка, без русских руководителей, но пройдет лет десять, и, Бог даст, арабы будут иметь своих собственных хороших руководителей, и тогда дело просвещения православных туземцев пойдет большими шагами.
От дома г-жи Черкасовой до пристани не далеко. По времени мы давно должны бы были приехать. Спрашиваем своего проводника (конечно, по-французски):
– Скоро ли будет пристань?
– А вот сейчас, лишь только проедем базар. Не желаете ли купить древних вещей, antiques?
– Нет, нет, скорей на пароход!
Но вот мы проехали ещё одну улицу базара, проезжаем другую, третью, и на каждой наш проводник находит, что нибудь предложить для покупки. Появилась и у него в кармане целая куча монет. Наконец, нам, очевидно, стало, что он нас водит взад и вперед по базару, тогда как пристань находится в двух-трёх шагах. Все наши вежливые просьбы не имели никакого воздействия на проводника, и пришлось прибегнуть к азиатскому способу обращения: энергично отказавшись от всех назойливых предложений, особенно от порнографических карточек, надо было покричать и показать ему своё раздражение, чтобы он послушался и моментально доставил нас к лодкам. Да и пора было. Только что мы прибыли на пароход, как он снялся и направился к последнему пункту нашего морского путешествия – Яффе.
Тепло. Каютные пассажиры высыпали на верхнюю площадку. До захода солнца ещё было время попрощаться с Сирией. Выйдя из залива св. Георгия, пароход обогнул мыс Бейрута и направился на юго- запад. Песчаная прибрежная полоса скрылась. Только Ливанские горы синеватою лентою растянулись по восточному горизонту. Небо было не чисто. Небольшое волнение наводило некоторых на беспокойное раздумье – какова-то завтра будет высадка в Яффе? Взглянул я на палубу: там совершенно спокойно, с твердым упованием в Бога паломники приготовляют себе постели на ночь. А из трюма несутся умиротворяющие звуки вечерних молитв и припевов к акафисту Божией Матери…
ГЛАВА 11: ЯФФА
Чтобы с восходом солнца встретить первый для нас палестинский город Яффу, я поспешил пораньше улечься на своей койке. То же сделал и мой почтенный компаньон. Но я не обладал его безмятежным спокойствием духа и не мог заснуть в душной каюте. Опять пришлось провести всю ночь на верхней площадке под открытым небом.
Утром, 18-го марта, немного покачиваясь пароход подошёл к Яффе. Ветра большого не было, но порядочная зыбь на рейде давала себя знать. Паломники, особенно женщины, с нескрываемым смущением посматривали на берег. Там на гряде камней яростно клокотали белые буруны.
Переправа в Яффе хорошо известна русскому народу. Чуть ли не в каждой избе рассказывается паломниками, с каким страхом и трепетом приходится отдать себя в руки арабов и затем с сжатым сердцем в продолжение получаса ожидать желанного берега.
Как бы ни было страшно, надо съезжать! Есть женщины, которые боятся сесть в ялик в тихую погоду на Неве, здесь же они решаются прыгнуть с трапа в бросаемую волнами лодку. Но зато иные, как повалятся ничком на мешки паломников, так и не двигаются до самого берега.
Мне лично не страшны были белеющие буруны на камнях, за которыми находится тихая бухта с пристанью, не пугали меня и гигантские волны на рейде, временами скрывающие лодку из глаз береговых зрителей, но у меня опять явилось тоскливое ожидание возни с необузданными сирийцами- лодочниками.
К моей радости, на наш пароход приехал агент Русского общества пароходства и торговли, Исса Фокич Самури. Любезный командир парохода познакомил меня с ним и просил его помочь мне в Яффе. Этот уроженец Палестины, свободно объясняющийся на пяти языках, оказался очень милым и внимательным человеком. Он пригласил меня в свою шлюпку, хотя много меньшую тех, на которых перевозили паломников, но зато обладавшую четырьмя сильными и ловкими гребцами. Они не пошли северным обходом вокруг бурунов, а смело направили лодку в средний проход между камней. Мне много приходилось на маленьких лодочках нырять по морским волнам, но такого гигантского буруна я ни разу раньше не испытывал. Арабы стараются грести сильно и мерно в такт, чтобы не свернуло их лодку поперек прохода. С боков стоят пенистые горы яростных волн на скалах… Вот уже мы миновали линию опасных камней. Ещё один удар гигантского вала в корму, – и мы вошли в затишье.
Благодаря агенту, я избавился от назойливости таможенных сторожей, но лодочники, улучив минуту, когда отошёл от меня И. Ф. Самури, приперли меня, как говорится, к стене со своим попрошайничеством, хотя я отдал рулевому и билет, по которому они получают от агентства установленную плату за перевозку пассажиров с парохода на берег и хороший бакшиш.
Все паломники, как только съехали на берег, сейчас же потянулись пешком длинною вереницею к железнодорожной станции за город. Немногие ехали на ослах. Проводниками им служили паломники, не один раз раньше побывавшие в Палестине. У меня был свой проводник из местных арабов. Когда-то он находился в услужении на русских постройках в Яффе, а потому довольно сносно объяснялся по русски. Для своей рекомендации этот араб перекрестился несколько раз и показал одобрительные свидетельства русских путешественников.
До отхода поезда было ещё много времени, и я воспользовался им, чтобы помыться в турецкой бане. Меня, давно знакомого с обстановкой восточных бань, не удивили ни низкие диваны в общей раздевальной, ни деревянные сандалия для ног, чтобы не обжигаться от каменного пола, ни отдельные каменные комнатки для мытья.
Указали и мне одну из них.
Там находился каменный диван и другой большой с чашеобразным углублением под кранами воды. Лишь только я расположился мыться, как приходит в мою комнату араб-цирульник с открытой бритвой в руках и предлагает мне побриться по мусульманскому обычаю. Я энергично замахал руками и головой, чтобы он уходил скорей.
Своему проводнику-арабу я дал несколько рублей авансом и просил его всюду, где только надо, рассчитываться за меня с местными жителями. Это до некоторой степени избавляло меня от многих неприятностей. Осмотрев яффские базары и сделав необходимые покупки на дорогу, я пришёл на железнодорожную станцию. Поезд в Иерусалим ещё не отправлялся. На площади и на платформе толпы паломников. Среди них выделяется высокая фигура каваса [3] Марко Джурич в национальном черногорском костюме. Он прислан в Яффу нашим Палестинским обществом для встречи и препровождения паломников в Святой город. Оказывается, общество позаботилось заранее нанять к приходу парохода несколько поездов специально для русских паломников. Билеты раздавал кавас Марко из походной сумки кассы, висевшей у него через плечо. Места в вагонах брались чуть ли не с бою.
