– Интересно. – Пробормотал чернокнижник еле слышно. Рука с зажатым в ней куском переродившегося камня скользнула в сумку. Спрятав образец Гарвель с интересом оглядел порядком изменившийся погреб. К куску камня добавился свечной огарок который стал невероятно прочным и отливал серебром. И при этом весил немногим больше чем пушинка. Еще несколько минут поисков и коллекцию необычных находок пополнило еще несколько интересных экземпляров. Удостоверившись что больше ничего интересного он здесь не найдет чернокнижник двинулся к выходу.
Бегавший по своим делам Батор нагнал его в коридоре, ведущем в небольшой уютный садик на заднем дворе особняка.
– Хозяин, меня посетила одна очень интересная мысль. – Начал было имп, но Гарвель прервал его взмахом руки – Меня тоже. Но нет времени на то, чтобы ее воплотить. – Отрезал демонолог, не сбавляя шага.
– Портал будет готов через час. Найди и предупреди инквизиторов. – Приказал Гарвель импу, и потрепал кроху за ухо. Щенок довольно заворчал принимаю ласку, и стремглав бросился исполнять приказ.
– Проводив, потешно передвигающего лапки, щенка взглядом Гарвель принялся за работу. Первым делом он очистил от пыли и грязи небольшую площадку. Быстрыми уверенными росчерками ритуального кинжала Гарвель нанес на землю небольшую пентаграмму. Над каждым лучем пентаграммы демонолог разместил по одному сигилу. Каждый сигил был окружен кольцом из алхимического порошка связанного с наиболее близким к сигилу сефиротом. В центр пентаграммы легла руна пути. Немного подумав Гарвель положил поверх руны сигил Гаала. Пять бежевых свечей в латунных подсвечниках заняли места в лучах пентаграммы. Небольшая миниатюрная складная жаровенка – настоящий шедевр борейских кузнецов заняла свое место в центре магической фигуры, так, чтобы днище находилось над лежащим в центре сигилом. Спустя двадцать минут тщательно выверенная магическая фигуры была готова. Свечи и жаровенка терпеливо ждали кода их зажгут, алхимические порошки символизирующие подходящие для решения текущей задачи сефироты слабо искрились в призрачном свете прикрывающего город купола. Теперь следовало напитать созданную конструкцию силой. Ритуальный кинжал с бритвенно острым лезвием способным резать камень как масло уперся в мякоть большого пальца, легкого давления хватило чтобы кровь тонкой струйкой устремилась жаровню. Не обращая внимания на легкую боль Гарвель начал по памяти читать формулу заклинания. Это была самая легкая часть предстоящего ритуала. Легкая по тому, что ничего не обычного в себе не несла, да и Гарвель уже не в первый раз отворял врата между мирами.
Сложности должны были начаться немного позже. Послушная воле чернокнижника сила послушно наполняла будущий портал. Разбавив собравшуюся в жаровне кровь содержимым стеклянного флакона извлеченного из сумки Гарвель прошептал последние слова инвокации.
Устало опустившись на землю демонолог закрыл глаза. Теперь оставалось одно – ждать намеченного часа.
Глава 4
Минуты ожидания пролетели в один миг. Несмотря на короткий беспокойный сон тупая ноющая боль в затылке не проходила. Поморщившись Гарвель откупорил одну из немногих оставшихся полными склянок. Резкий запах эликсира ударил в ноздри. Но привычный к этому демонолог даже не поморщился. Отвратительная на вкус жидкость скользнула во внутрь, короткая судорога встряхнула тело. В голове малость прояснилось, боль отошла на второй план, но никуда не исчезла. Сзади послышались мягкие шаги инквизитора. Но Гарвель даже не обернулся, время разговоров прошло. Пора действовать.
Прикрытый слабо колышущимся куполом Гессион медленно но верно двигался к своему концу. Впрочем, правильнее было бы сказать что город не плыл, а падал и падал с просто умопомрачительной скоростью. Но для всех кто находился внутри он плыл. Увидеть же что происходит на самом деле было довольно сложно, поскольку жемчужина другого мира защищенная от безбрежного хаоса серебристой пленкой скрывалась под городом. И чтобы взглянуть на нее нужно было дойти до края, и броситься в низ. И тогда во время короткого мига полета перед самой смертью можно было увидеть приближающийся мир. Впрочем так было раньше, теперь же увидеть серебристую скорлупу можно было с любой возвышенности. Но это было только начало. Когда серебристое свечение начало прогибаться под давлением закутнного в защитное поле Гессиона началась паника. Зрелище открывшееся людям было столь же величественным сколь и пугающим. Люди были готовы кинуться прочь вот только бежать было некуда. Ситуацию спас Торкус. Его мощный бас перекрыл панические вопли толпы. Молитва восхваляющая Единого в исполнении доминиканца неожиданно успокоила людей. То тут то там ее подхватывали дрожащие от пережитого голоса. И чем сильнее изгибалась серебристая пленка охватывая город тем больше люде подхватывали простые слова молитвы. А когда уже больше половины черного небосвода покрыло серебро слова молитвы во всю глотку орал каждый. Звуки молитвы долетали даже сквозь поставленный Гарвелем заслон тишины. Причина, по которой демонолог потратил время, и силы на это достаточно сложное заклятье была проста. Вальмонт не раз присутствовавший во время проводимых демонологом ритуалов попросил его об этом. И не удивительно нечеловеческий голос Гарвеля вполне мог обратить все усилия Торкуса на нет. Сложная магическая фигура постепенно обретала объем, линии наполненные силой чернокнижника разгорались все яростнее. Вскоре свет исходящий от них начал слепить глаза. И с каждым мгновением он становился ярче. К нему постепенно примешивался свеет обволакивающего город серебристого сияния. Секунды сменялись минутами а город постепенно погружался во внутрь своего нового мира. Вот лиш небольшое кольцо черноты осталось высоко в небе, но и оно постепенно затягивалось. Люди же впавшие в религиозный экстаз ничего не замечали. Раскинувший руки демонолог на распев читал слова составленного на кануне заклинания. Выстроенный им магический аркан покорно исполнял его волю. Когда чернота в небе ужалось до размеров небольшой точки Гарвель наконец закончил. С шипением вспыхнула щедро разбавленная эликсирами кровь в жаровне, раскалились повисшие в воздухе сигилы окутанные облаком разноцветных алхимических порошков.
Столб кроваво-красного света ударил ввысь на несколько долгих минут соединивший два мира.
– За мной! – Крикнул Гарвель и показывая пример одним прыжком скрылся в красном свечении. Следом за ним вприпрыжку кинулся щенок. И за миг до того как скорлупа чужого мира перерезала созданную демонологом лазейку Вальмонт прыгнул вслед за щенком. Весь мир казалось потонул в крови. Жуткая нечеловеческая боль пронзила тело от ступней отдавшись настоящим взрывом агонии в голове. А затем мир потух.
Сознание возвращалось тяжело, словно нехотя причиной тому была адская боль. Будь на месте инквизитора человек слабее духом, он наверняка попытался бы свести счеты с жизнью лишь бы избавиться от этого страдания. Глаза пересохли, веки больно царапнули открываясь. Взгляду открылся серый и какой то ненастоящий пейзаж. Мир просто не может быть настолько серым. Серые скалы, серая каменистая почва, серые засохшие деревья. Мир был сер, но даже при этом умудрялся играть оттенками. В легкие врывался удивительно чистый воздух Вот только горло от него пересыхало в момент, он был просто неестественно сух. На ум инквизитору пришла мысль, что без воды он здесь не продержится и часа.
В сравнении с этой пустошью. Все пустыни его родного мира прямо таки брызжущие жизнью и влагой оазисы.
– Очнулся. – Констатировал сидящий рядом Гарвель. По всей видимости демонологу тут было вполне комфортно. Мельком глянув на чернокнижника Вальмонт отвел взгляд. Гарвель переменился, инквизитору уже доводилось видеть его в таком виде, после атаки одержимых на храм Единого. И все же от одного взгляда на это похожее на стальную маску лицо пробирал страх, и какое-то жуткое ощущение чуждости. Немного порывшись в неизменной сумке, Гарвель извлек из нее флакончик с черной как смола жидкостью.
– Выпей, станет легче. – Схватив флакончик, Вальмонт одним долгим глотком осушил его содержимое. Вкуса он не почувствовал. А потом приятная прохладца пробежала от внутренностей, освежая измученное тело. Это было приятно первые секунд десять, поскольку прохлада превратилась в холод, а холод очень
