Я сказал ей, чтобы она чувствовала себя как дома, и направился на кухню за бурбоном. Вслед мне донеслось:
— Ах, какие они милые!
Оглянувшись, я увидел, что Элен стоит у двух аквариумов слева от двери и, наклонившись, рассматривает разноцветных рыбок, сверкающих в лучах специальной подсветки, которую я оставил невыключенной.
— Противные рыбки, — поддразнил ее я. Она лукаво улыбнулась, продолжая рассматривать аквариумы.
Я вернулся из кухни с двумя бокалами и один из них вручил ей.
— Оказывается, у меня есть скотч и содовая, — объяснил я и пару минут рассказывал о своих рыбках, а потом подвел ее к огромному шоколадно-коричневому дивану перед фальшивым камином.
— Разве рассказ о подводном мире закончен? — спросила она, улыбаясь.
— Мы вернемся к нему позже, — сказал я, усаживаясь рядом с ней. — Как вам нравится моя квартира?
— Неплохо. По крайней мере, то, что я видела.
— Осмотр продолжим через минуту.
Она отпила глоток из бокала, поставила его на низкий черный кофейный столик, откинулась на подушки дивана и вытянула длинные ноги, зарывшись высокими каблуками в густой ворс золотистого ковра. Ее глаза остановились на портрете обнаженной красавицы на стене.
— Напоминает сценку у бассейна Рауля Эванса.
— Верно, хотя и не так красиво. Скажите, Элен, вы были на вечеринке у Рауля в четверг?
— Да, но там было намного скучнее, в основном говорили о делах.
— А Зои там не было?
Она покачала головой:
— Нет... Я вижу, детектив продолжает работать?
Я расхохотался:
— Совсем по другому делу. Но почти все были очень недовольны, что я вызвал полицию.
Она кивнула и скорчила гримаску.
— Да еще и газетчиков... Интересно, что будет в газетах?
Они так вцепились в желтый купальник Дот! Настоящая находка для репортеров.
— Да. Мне абсолютно безразличны мужчины, участвовавшие в вечеринке, все, кроме Рауля. У меня давние добрые отношения и с ним, и с Эвелин, и я всячески желал бы им помочь. Должен признаться, что мне вообще нравится помогать женщинам. — Тут я вспомнил Шерри и разговор с капитаном Нельсоном, и мне вдруг пришло в голову, что «Шерри» может быть производным от «Шеррард».
— А как полное имя этой Шерри, которая ненадолго появилась сегодня вечером? — спросил я.
— Лола Шеррард. А в чем дело? Хотите найти ее в телефонном справочнике?
— Нет, просто вспомнил. Она, кажется, жила вместе с Зоей?
— Верно.
— А кто этот Бондхелм, которого все так ненавидят?
— Не знаю точно. Он вложил деньги в «Девушку из джунглей». Еще вопросы, детектив Скотт?
Я улыбнулся и поставил свой бокал на стол.
— Я сожалею о возникших неприятных осложнениях главным образом потому, что они прервали развитие событий на самом интересном месте.
Она широко улыбнулась.
— Да, жаль, что мы так и не искупались, вы ведь даже не знаете, умею ли я плавать. Может, я сразу пошла бы ко дну.
— Я бы не выпустил вас из рук.
Она искоса весело посмотрела на меня своими карими глазами.
— Моя жизнь была бы в ваших руках. — Она сплела пальцы на затылке и откинулась на спинку дивана. Я склонился над ней, и она замерла.
— Черт возьми, — сказал я. — У меня нет бассейна, но есть ванная.
Она рассмеялась и придвинулась ближе.
Ее лицо было совсем рядом; я взглянул на ее приоткрывшиеся в улыбке губы, наклонился совсем низко, и тут зазвонил проклятый телефон. Черт с ним, с телефоном, подумал я, продолжая тянуться к ее губам. Телефон звонил не переставая. Глаза Элен расширились, потом сузились, она обвила мою шею рукой и повалилась на диван, увлекая меня за собой. Улыбка исчезла, когда я прижал ее к себе и приник к ее губам. С неожиданной силой она стиснула меня в объятиях, и я ощутил ее упругую грудь. Я уже не мог разобраться, где звенит, в аппарате или у меня в голове. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем она прервала поцелуй и нахмурилась.
— Отключите его или разбейте!
— Пойдемте. — Я встал и потащил ее в спальню.
— Разве телефон не в прихожей?
— Да. Но здесь есть второй аппарат. — Проклятый телефон продолжал трезвонить, когда я включил в спальне свет. Я поднял трубку и проворчал: — Да?
— Мистер Скотт? — Это был мужской голос.
Я подтвердил, что я Шелл Скотт, а Элен тем временем расположилась на кровати, подложив под голову подушку. Я смотрел на нее, а голос тем временем продолжал:
— Говорит Питер Бондхелм, мистер Скотт. Я никак не могу вас поймать. У меня есть предложение, которое, возможно, вас заинтересует.
Я чуть было не сказал ему, что у меня уже есть предложение, которое меня интересует намного больше любого другого, но сдержался.
— В чем дело?
Элен сбросила туфли и, лежа на спине, согнула ноги в коленях. Подол ее белого платья соскользнул с колен, обнажив длинные изящные ноги до самых бедер.
Бондхелм продолжал что-то говорить, но я уже не слушал. И мне пришлось переспросить:
— Повторите, пожалуйста, я не расслышал.
Элен лежа покачивала коленом, глядя в потолок.
Бондхелм продолжал:
— Прошу вас, мистер Скотт, немедленно приехать ко мне. Мое предложение связано с убийством Зои Таунсенд. Я хочу, чтобы вы провели расследование по моему заказу.
В тот момент меня интересовало совсем другое расследование, поэтому я ответил:
— Видите ли, я сейчас очень занят. Объясните, что вам нужно.
— Я хотел бы объяснить вам все лично, мистер Скотт. Я живу на Темпл-Хилл-Драйв, номер 1620.
В нашей беседе наступила долгая пауза. Элен продолжала покачивать коленом. Наконец Бондхелм нарушил молчание:
— Я готов заплатить вам по меньшей мере десять тысяч долларов. Возможно, больше. Намного больше.
Конечно, я был очарован бедрами Элен, тем более что на них совершенно не сказывалась инфляция, но деньги меня тоже интересовали, и поэтому я заставил себя отвернуться. Это помогло: я тут же подумал: откуда Бондхелм знает об убийстве? В газетах еще не упоминалось об этом происшествии, и я уверен, что радио и телевидение тоже пока молчали.
— Десять тысяч чего? — уточнил я.
— Долларов, мистер Скотт, симпатичных хрустящих долларов.
— Ну не такие уж они симпатичные в данный момент. Как насчет учета инфляции?
Он возмущенно заворчал:
— Я вас не совсем понимаю, мистер Скотт. — Его голос зазвучал немного жестче. — Я предлагаю вам приличные деньги за проведение расследования.
Я не отрываясь смотрел на пепельницу рядом с телефонным аппаратом. Я был явно не в своей тарелке: обычно предложение гонорара в десять тысяч долларов побудило бы меня помчаться к клиенту галопом.
