все время были под угрозой смерти. Пенкавр оставил с ними и Аштона, чтобы добиться сотрудничества со Старком. Капитан знал, какие чувства связывают этих двух людей.
Он знал также и точную сумму денег, оставшихся в сундуках Ирнана.
Ирнан заплатил. И Старк стал частью требуемого выкупа.
Он сделал невозможное, чтобы освободить Аштона, но все было безуспешно. Ирнан в своей дикой ярости и отчаянии ничем не помог ему.
Он не порицал ирнанцев. Их ожесточили месяцы осады, которую держали наемники Бендсменов. Они были изнурены голодом и эпидемиями, разрушениями их плодородной долины. И хуже всего было то, что они потеряли надежду – надежду на то, что все их страдания приведут к лучшей жизни в новом мире, где не будет давящего ярма Бендсменов и тяжести орд бродяг, которые с каждым поколением становились все многочисленнее. Эта надежда исчезла, ушла мгновенно в небытие из-за одного инопланетянина. Для их поколения надежда умерла. И может быть никогда не возродится.
Миглайн, глава временного Совета, заменяющий Джерана, бросил холодный взгляд на Старка и сказал:
– Теперь вернутся Бендсмены и бродяги. Мы будем наказаны. Было ли это преступлением или нет, но мы совершили глупость, доверившись людям из другого мира. Хватит с нас, – он показал на корабль. – Эти люди – твои братья. Иди.
Он повиновался. Больше ничего не оставалось делать. Пенкавр дал ему ясно понять, что произойдет, если он вздумает убежать. А поскольку дело было не только в Аштоне, но и в других заложниках, то ирнанцы постарались бы, чтобы он не убежал.
Он шел один к звездному кораблю. Собаки Севера не могли оказать ему никакой помощи. Его товарищи тоже. И он оставил за собой всех тех, кто пришел с юга вместе с ним, чтобы снять осаду с Ирнана и Трегада: серого ученика с Собаками, людей в Капюшонах из пустынь, Фалларинов с крыльями и в темном оперении, братьев ветра, которые отдали свои ожерелья и пояса из золота, чтобы заплатить выкуп.
Он оставил позади себя Ирнан, как оставляют тело человека, который имел огромную ценность и важность, и вдруг внезапно умер.
Он оставил также и Геррит, Мудрую женщину Ирнана, которая была частью его самого.
У них почти не было времени проститься.
– Когда придут Бендсмены, тебя не должно быть здесь, – сказал он.
Об этом он думал больше, чем о чем-либо другом. – Они убьют тебя, как и твою мать.
Халк, высокий воин, прошедший вместе с ним половину планеты и сражавшийся бок о бок с ним, жестко сказал:
– Мы найдем тайник, Темный Человек, не беспокойся о нас, подумай лучше о своей собственной судьбе. Ты знаешь своих лучше чем я, но мне кажется, что Пенкавр не желает тебе добра.
Геррит прикоснулась к его руке.
– Мне очень жаль, Старк. Я ничего этого не могла предвидеть. Если бы я могла предупредить…
– Это ничего не изменило бы… – ответил Старк, – там Аштон.
Они расстались, не имея возможности проститься наедине.
Старк прошел мимо заложников-нотаблей, смотревших на него с ледяной ненавистью и удивлением не потому, что он совершил ошибку, а потому, что они вложили в него столько надежд, как в Темного Человека пророчества, который должен был привести их к свободе. Заговорил с ним только старый Джеран.
– Мы вместе прошли эту дорогу, – сказал он, – и она привела нас обеих к несчастью.
Старк не ответил. Он спешил к тому месту, где стоял между стражниками Аштон. Они вместе вошли на корабль.
Когда это было? Он не мог вспомнить. Он снова посмотрел на Аштона, висящего на металлической раме.
– Когда…
– Тебя взяли вчера.
– Где мы? Далеко от Ирнана?
– Очень далеко. К западу и к югу. Слишком далеко, чтобы вернуться, даже если бы мы были свободны. Твои друзья должны покинуть Ирнан до следующего утра.
– Да, – сказал Старк.
Он спрашивал себя, представится ли ему когда-нибудь случай убить Пенкавра.
Клетка была не так высока, чтобы он мог стоять в ней. Он мог передвигаться в ней только на четвереньках. Он был так же гол, как и Аштон, и ничто не могло послужить ему оружием. Не было даже камня.
У клетки не было двери, его сунули туда, когда он потерял сознание от наркотиков, а затем приварили стальные прутья. Он попробовал согнуть один прут, но все они были слишком крепки для него.
Он превозмог приступ бешенства и снова обратился к Аштону:
– Я помню, что Пенкавр меня допрашивал и помню уколы. Сказал ли я ему то, что он хотел знать?
– Сказал, но говорил на родном языке, и он заставил меня переводить. Но у аборигенов не было слов для обозначения того, что он хотел знать. Он решил, что накачивать тебя наркотиками не имеет смысла – это только пустая трата времени.
– Понятно, – сказал Старк, – он собирается воспользоваться мною.
Он пытал тебя?
– Нет еще.
Прилетели еще две «стрекозы» на полном режиме своих мощных моторов. Они приземлились около корабля, рядом с двумя остальными, которые прилетели раньше. Появились люди и стали выгружать цилиндрические баллоны, набитые грубыми волокнами растения тлун, наркотика, действующего на разум. На иноземных рынках за него платили золотом.
– Они начали грабить джунгли, – сказал Аштон. – День, кажется, был удачным.
Старк подумал о другом.
– По крайней мере, у нас еще есть какой-то шанс.
Металлическая рама Аштона повернулась на конце веревки.
– В любом случае, я думаю, что он не оставит нас в живых. Ведь если кто-нибудь из нас когда-нибудь доберется до цивилизации, то это будет концом Пенкавра.
– Я знаю, – сказал Старк. – Я молчал не ради детей Матери Скэйта.
– И он снова попробовал прутья.
Появилась желтая птица. Она шла по желтой траве, и глаза цветов наблюдали за ней. Птица остановилась под деревом Аштона и подняла глаза, наклонив голову, чтобы следить за движением рамы. Птица была сантиметров шестьдесят высотой, с очень сильными ногами, но летать она, как видимо, не могла. Она полезла на дерево, с заметным щелканьем погружая свои сильные, короткие когти в сухое дерево.
Оба мужчины смотрели на нее. Птица добралась до ветки, на которой висел Аштон, прошла вдоль нее, остановилась над головой Аштона и внимательно уставилась на нее. Ее клюв был очень черным, гладким, блестящим, весьма изогнутым и острым.
Откинув голову назад, Саймон Аштон прищурился на птицу. В ответ та весело закричала и запрыгала к нему по ветке, нацеливаясь клювом.
Старк и Аштон закричали одновременно.
Аштон сделал конвульсивное движение, рама повернулась. Птица хотела схватить Аштона, но промахнулась. Затем она тяжело рухнула на землю и осталась там сидеть.
Аштон смотрел на красные полосы, оставленные на его теле птичьими когтями. Старк сосредоточился на прутьях, стараясь сломать их.
Птица встала, тщательно почистила свои желтые перья и снова полезла на дерево. Кто-то из экипажа корабля бросил в нее камнем. Она хрипло закричала в ответ, соскочила на траву и помчалась прочь с поразительной скоростью.
Пенкавр шагнул вперед и с улыбкой на золотом лице встал между Аштоном и клеткой.
Глава 4
Антариец был высок и двигался с грациозностью и ловкостью льва.
