Уцелевшие

от внезапной тоски по родине сердцем.

Совы и куропатки. Но не они. Яблони и сосны, закат над мостом Золотые Ворота, розовые осенние кленовые листья, рыбалка в стремнине Адирондака, Фудзияма, Таити, Рио-Гранде, Гудзон… ничего этого нет! Утрачено им навсегда, затерялось где-то в межзвездном пространстве! Ладонь обхватила рукоять, большой палец уперся в гарду. Эта тоска не часто посещала его… Он шагал по чужой земле.

Небольшое животное, меньше кролика, выпрыгнуло из травы и поскакало вниз по склону.

Пот заливал глаза Дэйна. С каждым шагом вниз по склону температура повышалась. Трава, высушенная солнцем, была золотистого оттенка.

Склон оказался длиннее, чем представлялось с первого взгляда. Далеко внизу слабое поблескивание указывало на тянущийся по дну долины ручей, хотя — как Дэйн помнил — на карте этот ручеек был обозначен как река. За ним, на противоположном склоне, вставала густая зеленая растительность, похожая отсюда на мох.

К этому времени Бельсар находился в зените, голова Дэйна разболелась от свирепого блеска: солнечным сиянием, казалось, был полон весь небосклон. Глаза жгло, и Маршу очень хотелось думать, что аборигены производят и солнцезащитные очки. Высохший пот спекался на теле; хорошо хоть ветер дул в лицо, не донося его запаха до других.

Если бы на склоне лежал снег, было бы легче. Он вспомнил, что здесь, вокруг полярных областей, существуют снежные поля. Это указывало на то, что миллион лет назад снежный покров охватывал большую часть планеты. Вспомнил он и о том, что на Земле в межледниковые периоды тоже стояла жара и гиппопотамы бродили по Англии, а слоны — по Северной Америке. На планетах перемежаются горячие и холодные периоды, и ему просто не повезло: он попал сюда в жаркий период.

А ведь они еще находились высоко в горах. Насколько он помнил по карте, им предстояло еще спуститься на несколько тысяч футов, прежде чем они окажутся в городе. Какая же там жара!

— Когда привал? — спросила Райэнна и остановилась. Драваш удивленно обернулся. Его народ жил в мире, где было еще жарче. Но Аратак остановился и устроился на четвереньках рядом с ними.

— Они ведь происходят из холодных миров, капитан, — пояснил он. — Как ты себя чувствуешь, Райэнна? Откровенно говоря, я слабо себе представляю, какое воздействие оказывает на вас такой климат.

— В общем, не так уж и плохо, — сказала она. — Но в такой жаре ни я, ни Дэйн долго не протянем.

Черная чешуйчатая лапа указала вниз.

— Там вода, — сказал Драваш. — Сможете дойти? Если нет, тогда я согласен сделать привал здесь, но ненадолго. Но если нас кто-нибудь ищет…

«Мы обуза для него», — подумал Марш, ковыляя по откосу. Если бы была земная температура, все происходило бы по-другому, и если бы еще он, Дэйн, был в форме. А это не так. И виновата во всем изнеженная жизнь в городке Трясина.

— Мы справимся, — сказала Райэнна. — Подождите только минутку. — Она порылась в своем рюкзаке и протянула Дэйну горстку маленьких белых таблеток. — Соль. При такой жаре необходимо.

— Верно. — Марш мог бы и сам догадаться; ведь он немало бродил в тропиках, чтобы знать об этой опасности. Солнечный удар был не единственной угрозой, подстерегающей его на этой планете (и зачем он только сюда прилетел!), но если сегодня обычный, даже прохладный день, то надо готовиться к худшему.

Хотя пока все было достаточно спокойно…

Они пошли дальше. Над ними, печально покрикивая, кружилась одна из совоподобных птичек. У реки они увидели небольшое животное, похожее на оленя. Оно подняло на них глаза, рассмотрело и скрылось прочь легкими и грациозными скачками.

За рекой густая зелень переходила в лес, столь частый, что он тоже походил на джунгли. Когда они пересекали последнее ровное пространство перед рекой, до них издалека донеслись странные крики, уханье, переходящее в долгие стоны. По мере приближения к реке похожие на яблони деревья становились толще, появились и новые виды деревьев, с пушистыми листьями и нежными коричневыми стволами. Посмотрев вокруг, Дэйн наткнулся взглядом на растение типа пальмы, которое мучительно напомнило ему о кокосах. Или бананах.

Трава стала гуще, и Марш начал ступать аккуратнее, опасаясь змей; он даже подобрал ветку, чтобы тыкать ею перед собой при каждом шаге, и Райэнна, понаблюдав за ним с любопытством какое-то время, наконец спросила:

— Ты что ищешь?

— Змей.

— Змей? Зачем? Они тебя так интересуют?

— Нет, разумеется, но мы же не знаем, которые из них на этой планете ядовиты.

— Ядовиты? Змеи? — Эта мысль испугала ее. — Ты хочешь сказать, что на твоей планете встречаются ядовитые змеи? И как же они это делают? Отращивают жало на хвосте, подобно рыбокиллерам? Как странно! — Эта мысль ее позабавила, а через минуту и Дэйн тоже рассмеялся.

— Но ты вряд ли бы смеялась, если бы видела, как умирают от укуса гремучей змеи, — сказал он, становясь серьезным.

— Укуса? Змеи? Ты хочешь сказать, что на твоей планете у змей есть зубы и яд?

— Ядовитые зубы, — ответил он, — полые зубы с ядовитыми железами.

— О! Прямо как птица-смерть, — сказала она. — Я такую видела.

А его потрясла мысль о ядовитой птице, и он после этого начал с опаской посматривать на небо. А вдруг?.. На его планете змеи и птицы имели общего предка — рептилию.

Этот короткий диалог заставил его задуматься. За вполне земным обликом этой планеты могли скрываться смертельные ловушки. Если змеи и неядовиты, зато другое животное — наоборот. Птицы. Олени. Все что угодно…

Пролетело насекомое размером с колибри. Другое, побольше, работая крылышками, зависло над поверхностью реки. Стая птиц, которых Дэйн уже начал мысленно называть «стрекочущие совы», снялась с деревьев при их приближении к воде.

Пока Драваш спокойно пил, Дэйн и Райэнна захлебывались в этой сладкой влаге и радостно плескали ее друг в друга. Аратак же залез в воду так основательно, что над поверхностью остались лишь его глаза. Несколько маленьких животных, похожих на грызунов, выскочили из воды возле него и устремились в джунгли.

Драваш фыркнул и уселся на берегу, наблюдая за ними с презрением. Дэйн не удивился бы, если бы капитан сейчас достал трубку и закурил (хотя мысль о черном семифутовом драконе, попыхивающем трубкой, заставила его хихикнуть про себя). Драваш напомнил ему одного старого норвежского шкипера, с которым он некогда познакомился: те же деловитые замашки, та же грубоватая речь, то же терпеливое отношение к насмешкам других. Впрочем, и та же компетентность. От этого Дэйн почувствовал себя спокойнее.

— Бедняга Драваш, — сказал он Райэнне. — Его не радует перспектива тащить с собой в виде обузы обезьяноподобных.

Он сказал это по-карамски, а Райэнна озадаченно посмотрела на него; она повторила его слова, и он услышал, как они переводятся ее диском, и поправился:

— Как груз.

— Что ж, ты должен признать, что пока мы для него действительно как груз.