службу. Врачи настояли пройти комиссию, которая вынесла свой суровый приговор. Тогда и появилась мысль переехать в Ростов, снова попытаться разыскать родителей, если они живы, или родственников. Все это Сергей Колосов изложил в письме Елене Ивановне, которое закончил так:
«Где-то в Ростовской области, в Азовском районе, живет еще Марья Петровна, моя первая воспитательница и учительница. И муж ее там же — Лукьянов Виктор Иосифович. Причем он-то знал моего отца. Ведь ему я был сдан в детский дом. Вот, пожалуй, и все.
Если посчитаете нужным, встретьтесь, пожалуйста, с Лукьяновым. Возможно, это будет
первая ниточка...»
В понедельник Минина получила пакет от Колосова.
— Лукьянов, Лукьянов, — постукивая карандашом по столу, повторяла Лена. — А что? Возможно, это и есть ниточка.
Она перечитывала письмо Сергея Николаевича, когда вошел майор Афанасьев.
— Ну, как дела? — усаживаясь в кресло, участливо спросил он.
Лена коротко рассказала о той почте, которую получила, о своем плане дальнейших розысков.
— Знаете что, я поеду с вами к Лукьянову. Возьмем машину и махнем. У меня как раз в Азовском горотделе есть небольшое дело. Заодно побываю там, где, так сказать, милицейская юность прошла.
Скоро Лена имела адрес Лукьянова Виктора Иосифовича. Ехать решили на следующее утро.
Из Ростова выбрались затемно. А когда подъезжали к хутору, где живет Лукьянов, начало светать. Неожиданно навстречу газику выкатилось огромное огненно-красное солнце, веселое, свежевымытое.
— Ух ты, — восторженно крикнул Афанасьев. — Вот это красотища. Сидим мы у себя в прокуренных кабинетах и забываем о том, что есть такое диво-дивное на свете. Все. Ухожу на пенсию и перебираюсь сюда.
Лена улыбнулась.
Показались первые домики хутора. Собаки, надрывно лая, устроили настоящую гонку за машиной.
Притормозив у колодца, где две пожилые казачки набирали в ведра воду, шофер спросил, где хата Лукьянова.
— Поезжайте прямо вон до того куреня с мачтой, — показывая вдоль улицы, сказала женщина. — А потом на правую руку свернете, и у высохшей вишни как раз их хата.
Лукьяновы были дома.
— Сергей Колосов? — переспросил Виктор Иосифович, когда Лена рассказала ему о цели столь раннего визита. — Маша, — обратился он к жене, — а ну-ка помоги мне. Доставай альбом.
Марья Петровна, сухонькая старушка, сняла с полки толстенный альбом и подала его мужу.
Нацепив очки, Лукьянов неторопливо начал его листать. Афанасьев и Лена, затаив дыхание, ждали.
— Вот он, — радостно сказал старик. — Точно он, Молчун наш. Звали его так ребята за неразговорчивость. А ну-ка проверим. — Подцепив желтым ногтем фотографию, Виктор Иосифович вытянул ее из фигурных прорезей и начал читать: — Первый ряд. Сидит Селезнев, инженер сейчас. В Орле. Пишет... Воркутин — врач в Ленинграде, телеграмму прислал к Дню Победы. Грызлова — учительница на Алтае. Ехала в Сочи, останавливалась у нас. Так, дальше. Болшов. Погиб Славик во время Отечественной. В Пруссии... Лопахин. Где же Лопахин?
— Болел он, — вступила в разговор Мария Петровна. — Давно уже писем нет. А это вот, — она взяла фотокарточку из рук мужа и, перевернув ее, показала на белобрысого мальчишку, — и есть Колосов Сережа.
Майор взял в руки пожелтевший от времени снимок. Худые лица, короткие прически. Гимнастерки и потертые женские кофты. Казалось, собственное детство смотрело на него с маленького кусочка картона.
— Подробностей, как попал к нам Сережа, я уже не помню, — начал свой рассказ Виктор Иосифович. — Но вот лицо человека, который его нам передал, так вот и стоит перед глазами. Спрашиваю: «Отчего это вы мальчонку нам отдаете?» — «Да, я, — говорит, — не имею возможности его воспитывать». Попросил, как положено, у него документы. Говорит: «Нету у меня документов. Вот только справка, что я, мол, Колосов Николай Анисимович, нахожусь в служебной поездке по делам завода».
Виктор Иосифович замолчал.
— Я помню, — неожиданно сказала Марья Петровна, — что Сережа говорил, вроде бы отца его звали не Николай, а Павел. Непонятно — как он мог показать справку на Николая. Ведь на ее основании мы и записали мальчика.
— Погоди, мать, — прервал ее муж, — мы ведь ему тогда отказали. Эпидемия была, боялись за весь наш детский дом. Однако вечером Сережу привели ребята, пришлось оставить.
— Скажите, Виктор Иосифович, — спросила Лена, — вы в детском доме получали письма о розыске Сережи Колосова?
— Что-то не припомню.
— А помнишь, — неожиданно сказала Мария Петровна, — нам присылали письмо из Москвы, из адресного бюро, нет ли в нашем детдоме мальчика Сергея Павловича Сизова. Его разыскивала мать. Мы ответили, что такого нет. У нас ведь на весь детдом был один Сережа. Припоминаю, что вроде бы звали эту женщину не то Валентина, не то Галина. А отчество у нее было Анисимовна. Как отца Сережи. Я даже этому тогда, помню, удивилась. Ведь в письме она почти точно называла дату, когда к нам поступил Сережа Колосов. И приметы совпадали, только вот фамилия...
Афанасьев выразительно посмотрел на Лену, показал ей глазами на блокнот. Взгляд его говорил: ни одной детали не должно быть упущено.
— Должен вам сказать, — заговорил Лукьянов, — что однажды, лет восемь назад, в Ростове, в толпе, промелькнуло передо мной знакомое лицо. Долго я не мог вспомнить, где я этого человека видел. А потом вспомнил: это был тот самый Колосов Николай Анисимович, который оставил Сережу. Может быть,
он живет в Ростове...
От Лукьяновых выехали во второй половине дня. Весь дальнейший путь Лена старалась систематизировать данные, которые удалось только что получить.
Во-первых, человека, который сдал мальчика в детдом, видели восемь лет назад в Ростове. Во-вторых, совпадают отчества женщины, приславшей письмо, с отчеством того человека, которому принадлежала справка. А может быть, он выдал себя не за того, кем был? Зачем?
Заехали в Азов. Прощаясь у горотдела милиции с Леной, Афанасьев сказал:
— Знаете что, Елена Ивановна, думаю, что надо посмотреть в картотеке, нет ли где-нибудь у нас Сизова Павла. Ему сейчас где-то лет 60—65 должно быть. Пусть девчата поищут. Может быть, в этом и кроется часть загадки.
...Здесь бы хотелось прервать рассказ о поисках лейтенанта милиции Елены Ивановны Мининой, чтобы рассказать немного о ней самой. Лейтенант Е. И. Минина за два года работы в милиции получила десятки благодарностей от людей, которым она помогала в розыске родных. К ней обращаются потерявшие друг друга родственники, чья жизнь была расстроена обстоятельствами, чью семью разбила война. Помочь матери найти сына, потерянного двадцать лет назад, жене — пропавшего без вести мужа, сестре — брата, с которым разлучилась в детстве. Что может быть благородней этого?!
Нужны искренняя любовь к человеку, неистощимая энергия, терпение, подлинное умение, чтобы отыскать следы, затерявшиеся во времени, найти и связать эти порвавшиеся ниточки родственных отношений, устроить чью-то судьбу, внести в жизнь не известного ей человека тепло любви родного ему существа.
Странно вспоминать самой, что в начале своей новой работы Лена была разочарована: адресные столы, загсы, картотеки, архивы, запросы и справки. Море бумаг, казалось, заслонило от нее живого человека. Но она не позволила поддаться этому первому поверхностному впечатлению.
Вскоре она поняла, что ее работа более чем любая другая связана с людьми и требует личного с ними
