никак не могли быть в лагере. Мы точно знаем, что тогда они были в других местах.
Ингрид: Конечно. Потом вплоть до 7:15 мы пытались связаться по рации с четвертым лагерем. На тот момент мы уже уговорили участников южно-африканской экспедиции подняться к вам и принести свой передатчик или хотя бы просто посмотреть, что происходит. Ян Вудал[180] попытался к вам пробиться, но ему пришлось вернуться. Мы обошли базовые лагеря других экспедиций, чтобы отыскать каких-нибудь альпинистов или шерпов, которые могли бы как можно более точно описать местонахождение вашего лагеря. Всю имевшуюся информацию мы переправили южно-африканской экспедиции. Они собирались вновь отправить одного из своих альпинистов в четвертый лагерь «Горного безумия». Вскоре из четвертого лагеря во второй, а потом и нам передали, что вернулись все, кроме Скотта.
Сэнди: Это было в пять утра?
Ингрид: Нет, в восемь. В восемь часов мы получили сообщение от Гяльцена. В 9:20 в лагере Роба Холла мы узнали, что двое шерпов вышли на поиски Макалу. В 9:50 нам сказали, что трое шерпов из новозеландской экспедиции вышли на помощь к Робу Холлу. В это время Брюс Хирод[181] из южно-африканской экспедиции и Нил[182] из новозеландской экспедиции ходили по четвертому лагерю, пытаясь оценить потери личного состава Остальные известия касались, в основном, спуска и особого интереса для нас сейчас не представляют.
Тим: Лопсанг, когда ты пришел в четвертый лагерь?
Лопсанг: Не знаю, но мне сказали, что около трех ночи.
Сэнди: Ты думаешь, что пришел в четвертый лагерь в три часа?
Лопсанг: Да, так сказали… [неразборчиво].
Лин: Я помню, как к нам пришел Лопсанг. По-моему, ты принес горячее питье.
Лопсанг: Нет.
Лин: Нет?
Лопсанг: Нет.
Лин: Ты зашел и стал…
Лопсанг: Я пришел… [неразборчиво] …в вашу палатку…
Лин: Точно, ты еще сказал мне, что Скотт остался в первом лагере, на юго- восточном гребне.
Лопсанг: Да.
Лин: И было, я думаю, как раз около трех.
Лопсанг: Я стал просить Анатолия: «Пожалуйста, иди наверх. Скотт просил тебя подняться к нему»[183].
Лин: Да.
Лопсанг: Ты видела меня? У меня все лицо обледенело.
Лин: Я видела тебя, Лопсанг. Я все помню.
Тим: Итак, когда ты пришел в четвертый лагерь, Анатолия там не было? Он тогда искал нас?
Анатолий: Что?
Тим: Когда Лопсанг вернулся в четвертый лагерь, ты уже отправился нас искать?
Анатолий: Да.
Сэнди: Как ты узнал, что мы потерялись?
Анатолий: Что?
Сэнди: Как ты узнал, что мы потерялись? Только из того, что мы еще не вернулись?
Анатолий: Как я вас нашел?
Сэнди: Нет, почему ты вообще решил, что нас надо искать? Тебе кто-нибудь об этом сказал?
Анатолий: Никто не сказал. Никакой информации не поступало. Я уже рассказывал, что между шестью и десятью вечера я пытался подняться по склону. Конечно, я понимаю, это была глупая затея — видимость нулевая, запросто можно было провалиться в трещину или сбиться с пути и выйти на стену Кангшунг. Назад мне пришлось идти на кислороде. Потом в десять — пол-одиннадцатого вечера пришел Мартин. Я был ему очень рад и стал расспрашивать об остальных. Мартин ничего не знал. Я опять вышел наверх. Это было ошибкой, гораздо лучше было переждать и попытаться разглядеть во тьме свет фонариков. Так я потом и сделал. Я собрался, надел ботинки, кошки, приготовил три баллона кислорода и стал ждать. В час ночи пришел Нил с участниками, с Клевом и Лин. Они мне сказали: «Сэнди, Тим и Шарлотта остались там. Толя, им нужна помощь. Для тебя до них минут пятнадцать ходу». Но идти пришлось гораздо дольше. В свой первый выход на седловину я их не нашел. Я был совсем рядом, буквально в тридцати метрах, но ничего не было видно. Вокруг была снежная буря, все заволокло снегом, и стало очень холодно. Я пытался их отыскать и хотел подняться выше. Клев сказал мне: «Кошки не понадобятся», вот я их и не взял. Но без них я не мог подняться. Тогда я решил вернуться и уточнить у Клева еще раз, не ошибся ли он. Обратно я шел, полагаясь на интуицию, видимости вообще никакой не было. Насчет времени точно не скажу, но в лагерь я пришел между двумя и тремя часами ночи. Я стал выспрашивать, как найти на седловине оставшихся участников. Мне сказали: «Толя, иди по ровному месту, только по ровному. Наверх не надо. Там, ближе к китайской стороне, ты их увидишь». Я уже немного устал. Я не спал и не отдыхал с момента выхода на восхождение. Мне были нужны помощники. Я опять пошел к шерпам. Пемба дал мне немного чая. Я поговорил с Лопсангом. «Нам надо им помочь, им сейчас очень плохо, — сказал я ему. — Прошло уже больше пятнадцати часов, все три баллона у них закончились. Без кислорода они не смогут двигаться, не смогут бороться за жизнь. Это очень опасно». Для меня это было очевидно. Я зашел в «Гималайский отель»[184] и поговорил с шерпами. Я отлично понимал, что шерпы очень устали после восхождения, но я также знал, что только четверо или пятеро из них взошли на вершину[185]. Я пытался найти среди них кого-нибудь со свежими силами, чтобы он помог мне тащить людей. Делать это одному было бы слишком трудно, даже если участники находились где-то рядом. Зайдя внутрь, я увидел, что шерпы спали и спали с кислородом. У них не осталось сил, потому что все это очень тяжело; и мне тяжело, и шерпам. Все это понятно. Приходилось рисковать жизнью. Шерпы за это не отвечают. За это отвечают гиды. Но я видел Нила: он уже ничего не мог. Он и так сделал слишком много. Только благодаря тому, что он добрался до лагеря, я сумел найти остальных. Это очень важно, и это сделал Нил. Иначе бы я никого не нашел. Нил вернулся совсем окоченевший от холода, без сил, и сразу стал дышать кислородом. Он очень много времени провел на горе. Мне тоже было нелегко. У меня большой высотный опыт, но пятнадцать, а потом и двадцать четыре часа без отдыха — это слишком. К трем часам ночи прошли уже сутки, как мы не отдыхали. На такой высоте это уже на грани жизни и смерти. Я понимал, что шерпы не смогут выйти наверх.
Сэнди: Да, так.
Анатолий: «Найди хоть кого-нибудь», — сказал я Пембе. «Попробую», — ответил он. Я тоже стал всех упрашивать[186].
Сэнди: Сам Пемба отказался?
Анатолий: Он ничего не ответил. По-моему, я его спросил, а он промолчал в ответ. Я спросил Лопсанга, надеясь на его силу, но он мне сказал, что ему плохо. «Иди к Скотту, иди наверх», — вот все, что он отвечал. Конечно, я понимал, что Скотту нужна была помощь, но я полагался на его выносливость. Существует много случаев, когда люди переносили холодную ночевку и у самой вершины Эвереста. Я помнил об этом. Мне казалось, что клиенты больше нуждались в помощи, чем Скотт. Так подсказывал мой опыт, и я сказал об этом Лопсангу. Надо было, чтобы кто-нибудь пошел со мной к нашим клиентам. За их жизнь я боялся больше всего. Кто-то, по-моему, Лин, сказала мне, что Сэнди чуть жива, что она умирает. А еще надо было идти наверх к Скотту, на это тоже нужны были силы. Если бы с нами были такие сильные шерпы, как в прошлой экспедиции, например, Лхакпа [Лхакпа Гяльген] из «Гималайских гидов», то было бы с кем идти наверх. Но теперь… Когда становится опасно, шерпов наверх не затащить.
