- Арх, мать его! - продолжил гетман. - Архикоторый уже час? Твою мать, полчаса до завтра!
Минувший день по общему количеству событий, впечатлений и знамений Свыше мог растянуться на хороший год. Насыщенный такой. Богатый. Очень високосный...
Анахоретовский успех. Казачий меморандум. Город Солнца. Правитель оного. Лётчик. Иваны. Крокодил. Она!
Алина с голубем. Щенок-хранитель. Она!
Ошибка с Мутным. Смерть военнопленных. Разгром заставы. Вновь Она!
Триумф ребят в заброшенном бедламе: как поведали двое рядовых бандитов, все враждебные акции - дело рук их команды. Подсчёт тел показал - на свободе гуляют ещё двое бандюков, вероятно, группа, которая 'списала седьмого', наверняка анахоретовского узника. Единственный и неповторимый 'шеф' для них Трошин, другого не знают, как не знают и обѓщего замысла операции, а главное - цели её. Она!
Не цель. Да хрен бы с нею, с целью! Она!!!
Изменник Трошин убыл на свидание с Аллахом, а кто и как доставил приглашение - один Бог весть. Кучинский с Доком утверждают, что могли внушить. 'Торпеду' вшить. Устаноѓвить вербальный самоликвидатор. Как произнёс в любом из сочетаний 'выпить водки', так сразу и - привет родным! Она! Алёнка...
- Старый, ты б хоть водки за победу налил, а то сидим здесь второй час уже без толку, - фыркнул Серега. - Спасибо хоть за ужин!
Они и впрямь прозаседали больше часа - гетман, оба героя битвы за дурдом, атаман Ходжаев, пристав, Док. Насчет спиртного покивали дружно. Кроме Ходжаева. Тот даже кофе очень редко потѓреблял. Бывает. Правда, столь же редко...
- Во-первых, братское сердце, победа далеко не полная, раз шеф и ликвидаторы 'седьмого' где-то гуляют, а в станице сидит молѓчаливая сучка. Во-вторых, нам предстоит решить очень серьезную этико- правовую проблему. И, в-третьих, мы, конечно, выпьем, но... но - перед отплытием.
- В-четвертых, - заворчал Серёга, - ты просто жмот, я всегда об этом говорил. И, наконец, в- пятых, бухти насчет своей проблеѓмы, и давай уже отчаливать под рюмку, а то я вторую ночь по катерам только и сплю. Ихтиандр, блин, в натуре!
Поговорить он, даже когда был рассержен, любил ничуть не менее, чем гетман.
- Серёжа, насколько я помню, знаменитый некогда Ихтиандр, ставший безвинной жертвой неизлечимой болезни, профессорского эксперимента и, наконец, человеческой алчности, дрых обычно не в катере, а прямо в акватории.
- Чё, серьезно?! Кто бы мог подумать?! А вот скажи мне, алчѓный профессор, твоя этико-левая проблема - не за тех ли двоих ублюдков, которых ты, говорят, в полном соответѓствии с законом и моралью сегодня здорово отпи... отперевоспитывал?
- Я про них и думать забыл, - отмахнулся гетман.
Лукавил! А точнее, врал. Он не забыл ни об Иванах, ни, тем более, о Ней. Гиперборейской фее красоты неописуемой. Безвинной девочке в руках жестоких нелюдей-насильников. Об аленьком цветке, пробившемся среди колючего осота и заслонявших солнце равнодушных лопухов. Алёнушке на берегу холодного и мрачного пруда... Он не забыл. Даже о том, что, кажется, проспорил ящик лучшего вина... И вдруг поймал себя на мысли - позабыл об Альке! Боже! Впервые за двенадцать лет!
'Бывает, - тявкнул кто-то на ухо души, - у вас, людей, случается...'.
Щенок! Вернулся! Добрый веѓчер!
'Показалось, - плюшевой лапкой отмахнулся пёс. - Вам, людям, часто кажется... Надо же, фея! Что в ней хорошего, скажи?! Ни шерсти, ни хвоста, ушей почти не видно! Вот я сегодня видел моѓлодую сучку - такую, доложу тебе...'
Пошёл ты!
'Ухожу, - вздохѓнул несовершеннолетний (из молодых, сказали бы, да ранний) Дух, - уже ухожу, сынок... себя не забывай!'
И гетман вспомнил. Про хоѓлодный пот. И про графинчик 'Новоросской' в холодильнике за сейѓфом...
- Наливай, Серёга, по рюмке, да приступим, а то действительно...
- Действительно, - кивнул Богачёв, - пора. Ещё за ужином настала... Что с тобой, Старый? То насчёт 'перед отплытием' толкуешь, то - наливай, типа, трубы горят! Как будто...
- Как будто мочалку сгрыз! - подсказал гетман в стиле кошевого атамана.
'Ближние бояре' захохотали. Возможно, в предвкушении. Возможно, от усталости. Воз-можно, вспомнив Женьку Хуторского, с которым за день его беспорочѓного дежурства 'наговорились' всласть. На самом как бы деле и в натуре, разумеется.
А гетман продолжал:
- По рюмке употребим, хотя, боюсь, тут и бутылки в каждое лицо маловато будет, ибо вопрос действительно серьёзный. Спаѓсибо, ребята, - обернулся к Богачёву с Елизаровым, - спасибо всем, но вам - особенно. С победой! Любо! Уф-ф, хороша, мерзавка!.. Дока, подай чего-нибудь загрызть! Или хотя бы занюхать... Итак, братцы-Основатели, проблема заключается в ЧП на заставе у развилѓки и степени личной вины в случившемся хорунжего Добророда Григоѓрия Макаровича как старшего аванпоста. Суть дела вам уже известна. Известно и то, что воинские преступления офицеров подследственны лично генеральному приставу и подсудны не трибуналу, не Большому Казачьему Кругу, а Генеральному Уряду. Узкий компетентный круг Уряда здесь, поэтому давайте предварительно, до придания расследованию официального хода, определимся с квалификацией действий хорунѓжего. По крайней мере, попытаемся.
Шаталин заговорщицки переглянулся с Богачёвым.
- Попытка - не пытка, как справедливо утверждает наш уважаемый господин Кучинский. Давай, Саныч, как, вон, Серега говорит, семихвосткой твоей его отпи...отперевоспитываем, и всего делов.
- Делы?, Николаич, - тон гетмана стал назидательным донельзя, - заключаются в том, что четверо казаков погибли, причём, возможно, по халатности старшего заставы. Но, как бы кощунственно это ни прозвучало, речь даже не о них. Ещё двенадцать лет назад существовала Россия, могучая держава с невероятным запасом внутренней прочности, и запас этот нивелировал, сглаживал, сводил на 'нет' и волюнтаризм политиков, и злоупотребления администраторов, и воровство хозяйственѓников, и дурь, и халатность, и праздность, и лень. Наша же община, как бы ни пыжилась пеѓред лицом всеобщего разброда и анархии, в действительности...
- В натуре, - усмехнулся Коробицын, всем своим видом выражая понимание происходящего.
Именно в его поддержке гетман нуждался сейчас более всего. Хотя бы потому, что сам ещё не до конца - даже не до начала! - опѓределился внутренне, а что же делать с Доброродом. Макарыча он знал давно и уважал его безмерно, но... Большое НО, пропитанное свежей кровью. По жизни, чисто и конкретно...
- ...и даже на самом деле настолько крохотна, что никаким заѓпасом прочности не наделена. Украдёт один торговец, его примеѓру последует другой, и рухнет наше экономическое чудушко. Сотѓворит нечаянную глупость конюший Битюг - останемся без лошадей. Напорят Нинка с Левой Шнайдером - скорчимся от ядовитой химии лиѓбо диких мутаций. Уснёт стража - вырежут станицу к такой-то матеѓри! Вы прекрасно знаете, я не сторонник особо жёстких мер даже к чужакам, а уж к своим-то подавно, однако вынужден применять их, трамбуя жёсткостью этот самый запас, иначе мы скатимся либо к анархии, либо к погибели. Но нельзя и перегибать палку, доводить разрешение каждой ситуации до...
- Голимого беспредела, - вставил Богачёв.
Друг был исключительѓно серьезён. Собственно, опросив хорунжего наедине, он фактически предоставил генеральной старшине определённую свободу манёвра. Поступил так ка-ким-то чувственным наитием. Прочухал рамс - сказал бы, вероятно, сам Серёга. Ибо жестокие судилища над победителями и спасёнными не только противоестественны, но в чём-то и опасны. Серёга... А может, ему тоже щенок в душу тявкнул? Бог ведь един для всех, как его ни обзови! К тому же, - говорил один неглупый милитарист, - Он всегда на стороне больших батальонов...
- Можно и так сказать, - кивнул гетман. - Ожесточаться дуѓхом и очертя голову махать карающей
