жри! И засыпай! Тогда - обоих сразу...' - напряженно думал худощавый, невысокого роста, мрачный лицом мужчина лет тридцати пяти, в обносках, которые лишь в бреду можно было посчитать одеждой, глядя на двоих... как бы их половчее обозвать? Ублюдков! Выродков! Мерзавцев! Нелюдей! Один из них, заросший до плеч чёрной, давным-давно не мытой гривой, спал, уткнувшись мордой в громадный ящик, служивший им столом. Второй, рыжий, звероватый, жирный, аж лоснящийся, с причмокиванием хлебал какое-то мерзкое варево из закопчённого котла. Не поддавшись заклинанию и не прекращая хлюпать пастью, он вперил в гостя мутный поросячий взгляд.
- А-а, Вояка! С возвращеньицем!.. Де ружжо, ты, морда?! Де затвор?!
Гость, скрежеща зубами, покивал на полог провонявшего шатра и хлопнул по карману выцветшей 'песчанки', мол, разоружен. Подумал: 'Боишься, гад? Это верно, бойся! Недолго вам с дружком осталось царевать. Здесь вам не дикий Север, здесь - другие люди. Может быть, другие... Дай-то Бог!'..
- Чё надо? За патронами притопал, охотник хренов? Щас дам. Один... Не, даже два, но чтобы завтре был кабан! Щас дам, вот тока отолью. А ты чтоб здесь не рыскал! Можешь свою разлюбезную пошшупать, погоняешь потом шишку, гы-гы-гы-гы-гы-гы!..
Ублюдок, мерзко похохатывая, вышел в ночь, а гость немедля броѓсился на ложе из дерюги и еловых лап, где под рядном дрожала ангелоѓподобная девчонка. Нагая. Юная. Истерзанная похотливыми уродами. Светлая и святая, как сама Любовь. Горячим лбом припал к её ладоням.
- Алёнка, девочка моя милая, здравствуй! На, возьми вот, поешь, здесь лепешка, мясо, земляника.
- Здравствуй, Паша, - срывающимся голосом ответила юная красавица. - Спасибо, ничего не нужно... только ягодки... сладкие... как шоколадѓки...
- Сладкая моя! Плохо тебе, да? Больно, трудно, мерзостно.
- Ничего, Паша, - каким-то чудом сохраняя самообладание, вздохнула деѓвушка. - Кому сейчас легко?
- Ничего, - сквозь зубы процедил охотник. - Скоро мы их... Хоть бы крокодил этих подонков разорвал!
- Крокодил, - по розовым губам скользнула чуть заметная улыбка, - зелёный такой... и длинный... мне папа когда-то рассказывал... и мать Прасковея...
- А я сам видел!
- В этом... в зверопарке, да? - с оттенком недоверия взглянула на него девчонка. - Они ведь в зверопарках водятся, правильно?
- В зоопарках, малыш, - улыбнулся мужчина и бережно поцеловал дрожащую ладонь. - А я видел на воле, там, на севере, у нашего стойбища. Пошёл как-то на берег Печоры, гляжу - он! Таится среди бревен. Огѓромный, как... вообще большой! Я испугался, выстрелил, возможно, и попал, не знаю. Он нырнул, а лезть за ним я побоялся, к реке потом вообще старался не ходить. Хотя, наверное, я его убил.
- Наверное, - лукаво усмехнулась девушка. - Наверное, ты, Паша, врёшь. Мне папа говорил, они живут на юге, где тепло.
- Вот тебе крест, не вру! - охотник истово перекрестился.
Он впрямь не врал. И даже не сказал всей жуткой правды: сегодѓня, здесь уже, за много сотен вёрст от северного стойбища, он обнаѓружил на сыром суглинке след когтистой лапы. Точь-в-точь такой же, как на берегу Печоры много лет назад.
- ...на юге... где тепло... - мечтательно шептала девушка. - Скажи, Паша, где сейчас наш Город Солнца?
- Наш Город Гадости и Мрака, - злобно сплюнул он, - дошёл уже до Средней Полосы России, в верховья речки Равы. Надеюсь, здесь живут нормальные люди, нам помогут, нас спасут от этих... Вот увидишь, так и будет! Потерѓпи еще немного, и ты станешь самой счастливой девушкой на свете, я это чувствую.
- Я тоже, - улыбнулся златовласый ангел.
А про себя добавил: даѓже точно знаю. Падут печати Зла. И вот он, белый конь! И всадник на нём. И выйдет он, победоносный. И чтобы победить. И гром будет с его приходом. И лук его взметнётся ввысь. И взреют стяги над несокрушимыми полками. И скажет он: аз есмь Альфа и Омега, Начало и Конец, Первый и Последний! И каждому аз воздам!..
...А где-то далеко величественный седовласый старец подул на ароматный травяной отвар. Прошелся по избе. Вздохнул. Взглянул на россыпь звезд во мраке ночи. Держась за поясницу, опустился на скамью.
- Всё верно, дочка, он воздаст... Иди, не бойся, так оно и буѓдет! Тьфу - 'будет'! Нахватался у людей - не мудрено за столько лет. Однако же - должно быть... Иди, родная, ты - на правильном пути. Я на досуге присмотрю, чтоб не свернула. Потерпи, малышка! Никому не верь, лишь собственному Чувству. Не верь, не бойся, не проси! Но оборачивайся, помни, за тобой идут... А я, насколько мог, тебя предупредил. Предупрежу и его. Если получится, потому что он необуздан, глуп и своеволен... Иди! Тебя ведёт высокий Свет, такой же алый, чистый и манящий, как ты, Алёнушка... всё - в имени твоем!..
... - Караул и внутренний наряд, строиться на развод!..
... - Дэн, брысь из кухни! Гулять!..
... - И чтоб вы все сегодня же подохли!..
Господу помолимся,
Коли не неволится,
На коленках в горнице,
Только больно колется...
Господи, помилуй нас,
Награди-ка силою...
Дай Паране милого.
Милого постылого...
(А.Я. Розенбаум)
Дробь-тревога
Двое психотерапевтов по дороге на симпозиум:
- Чёрт, да где же этот проводник?!
- Хотите поговорить об этом?..
По небу над станицей мчалось сизое облако, чем-то напомнившее задумчивому генеральному дозорному взбешённого коня. Серого в яблоках коня... А может быть, того как раз, из Апокалипсиса,
