- Да, это будет трагедией, ибо чубчик у меня просматривается уже довольно слабо... А к приставаниям ты, солнышко, готовься - их высокопреподобие вскорости навестить нас соизволят.
- Ох, Господи, - всплеснула руками подруга, - счастье-то каѓкое! Водки давно не жрамши?
- Не исключено, - пожал плечами гетман. - Ты, кстати о водке, отца Никодима, если притопает, гони взашей, двоих служителей культа я не вынесу.
- Самого потом выносить придется, так? Ну, с Никотином проще, он мужа моего боится. А с этим вот прелюбодеем...
- Насколько я знаю, Анахорет Женьку десятой дорогой обходит.
- Меня-то не обходит! Сейчас начнётся: дева пресветлая, душою пречистая... Лапу свою немытую совать начнёт - целуй, мол, дочь моя.
- А ты его перекрестить попробуй, вдруг да сгинет.
- Дождёшься от него! Он, кажется, и с Богом, и с дьяволом поѓкумился, как пивовар Иван Таранов - с Альбертом Энштейном. Пиво 'Пит' сатане повез...
- ...чтоб после вместе водку пить. Не обижай союзника! - гетман кивнул на дверь служебного апартамента. - У меня чисто?
- Как в трамвае! Новая машинистка уборку заканчивает.
- Кто такая? Почему не знаю? А подать сюда..!
- Эй-эй, полегче, дядя! Инна Дмитриенко, есаула дочь, восемнадцать лет всего девчонке, так что не очень там!
- Фи-и, мадам, я маленьких не кушаю... Восемнадцать лет - это же ребёнок!
- Нет, Сашенька, просто ты еще не очень стар.
- Я не очень стар, - вспомнив ночной разговор с супругой, усмехнулся Александр. - Я суперстар! Но с восемнадцатилетней у меня, поверь, не будет ничего и никогда.
- Я бы с тобой поспорила, ну да... А давай! На пиво 'Пит'?
- И где ты, интересно, его достанешь?
- А я проигрывать не собираюсь! Слабо??!
- Мне? Если до конца жизни у меня ни то что интимная близость, даже маленькая влюбленность к лицу такого возраста возникнет, я тебе ящик самого лучшего вина выставлю, а если нет - ты мне буѓтылку пива 'Пит', идёт? Я призна?юсь, ты не думай.
- Идёт! Только учти, симпатию я замечу, а уж адюльтер... не в мегаѓполисе живём. Всё, как выражается ваш блатной кореш Богачёв, пацан скаѓзал - пацан ответил за базар! Кофе будешь?
- Давай, - вздохнул гетман, - а то после только пиво 'Пит' да водку жрат...
Просторный кабинет и впрямь сверкал, благоухал цветами - дыѓма явно не хватало, - а миленькое юное создание, боясь поднять на гетмана глаза, лишь пискнув 'здрассьте', заканчивало наводить посѓледний лоск.
- Рыбов не кормила, солнце ясное?
- Рыбов? - непонимающе взглянула на полковника девчонка.
- Слона-то я и не приметил, - усмехнулся он.
Огромный 'слон' - вуалехвост - просяще-осуждающе глядел на них голодными глазами из аквариума емкостью не менее цистерны. Вокруг него метались барбусы, подрагивая поперечными полосками, юркими змейками сновали сомики, вальяжно ползала улитка по стеклу. Чужой своеѓобразный мир, - прихлебывая кофе, думал Александр, - которым мы люѓбуемся в гордыне превосходства, лишив свободы маленьких существ, нередко забывая покормить их, укрыв непроницаемой броней, а вся вина безмолвных узников - чарующая внешность. Сколько людей - таѓких вот, как пунцовая девчонка - страдает в заточении из-за неё одной! Возможно, где-нибудь в стеклянном Запределье раскинулся поверх подушек облаков седой старик и смотрит благостно на копоѓшащееся стадо Homo. В аквариум, который сам не так давно почистил. Каких-нибудь двенадцать лет назад...
Дверные створки шумно распахнулись, и в кабинет прошествовал напыщенный дозорный Костя Елизаров.
- Его высокопреподобие отец Максимилиан, Первый Анахорет, архимандрит монастырской общины Свидетелей Страшного Суда! С визитом.
Гетман едва сдержал смех - вспомнилась дуѓрацкая реклама презервативов из прошлой жизни.
- Милости просим!
Из-за спины гиганта семенящим шагом выскочил среднего роста и того же где-то возраста подвижный бородатый мужичок с лицом - на выбор - то ли хитрована-прапорщика, то ли потомственного спекулянта комбикормом, то ли бухгалтера совхоза с лёгкого похмелья. Однако же, по иеромонашескому чину, в ризе - просторном тёмном одеянии без рукавов, с нашитыми поверх неё широкими лентами, символизирующими потоки крови Христовой. Из-под ризы, почти касаясь пола, свисала бахрома своеобразного пресвитерского галстука-епитрахили - знака особой благодати, дарующей священнику право совершения таинств. Голову пастыря венчала претенциозная, чёрного атласа камилавка - головной убор в виде расширяющегося к верху цилиндра с ниспадающей на плечи и лопатки мантией. Венчал всё это великолепие золотой наперсный крест, усыпанный зелёными каменьями. Смарагдами-изумрудами, как утверждал Анахорет. Бутылочным стеклом, по мнению Серёги Богачёва и геологов. Да и золото на том распятии наверняка присутствовало тонким-тонким слоем... Ну, да какая, впрочем, гетману разница?!
Он сделал несколько шагов навстречу гостю, приветѓствуя его наклоном головы.
- Ваше высокопреподобие!
- Ваше высокородие!
Главы союзных общин обнялись, скромно облобызались, обменяѓлись традиционными вопросами о здоровье и благополучии, а когда дверь за Костиком и юной машинисткой щёлкнула, то стиснули друг друга без понтов, как давние друзья-приятели.
- Здорово, мать твою, служитель культа!
- Здорово, Сашка, старый хрен!
На высоком лбу архимандрита, как на святой благословенной иконе - миро, явственно проступил пот.
- Спарился ты, дружище, в своей рясе, - от души посочувствовал гетман.
- Се есть риза, сын мой. То же самое, что у тебя мундир. Рясой же зовётся домашнее платье, - поправил его священник.
- Спасибо, буду знать, - поблагодарил за консультацию хозяин, хотя по выражению его лица безошибочно читалось, до какой степени ему всё равно. - Но хоть шляпу-то запросто можешь снять, чай, не с докладом у митрополита. Присядь, закуси с дороги, чем черт послал.
- Дьявольское искушение - водку жрать до одиннадцати часов! Совсем казачня распустилась, Бога и генсека в грош не ставят!
- Во-первых, батюшка Макс, касаемо водки речи пока не было, а во-вторых, если ты отказываешься...
Анахорет закатил глаза к потолку с видом всеобщего и полного раскаяния.
- О-хо-хо, грехи мои тяжкие! Пресвятая Богородица, защити и помилуй мя!.. Как тут откажешься?! Куда паства заблудшая, туда и пастырь... Наливай!
- Погоди, зажевать организую... Как твоя братия? Всё в трудах праведных?
- А что им ещё делать, агнцам Божиим? Всё ж во имя, всё на благо...
- Оно, конечно, так, - согласился гетман. - Гарем не завёл, пастырь смиренный?
В ожидании заказанной через дежурного закуски он сервировал круглый кулуарный столик пузатой бутылкой 'Новоросской особой' и блюдом, которое Наталья называла 'на бегу': сыр, ветчина, солёные огурчики из прошлогодних, зелень. Анахорет разлил, не дожидаясь приглашения.
- С почином, твое благородие! Уф-ф, хороша, чертовка, прости, Боже, мя, грешного!.. Гарем, говоришь? Какого я маху, Сашка, в своё время дал! Кем я был до Страшного Суда? Позавчерашним семинаристом, приходским священником в Смоленской глуши. И кем я стал через год? Архимандритом, хрен с ним, что самозваѓным, ибо официальная духовная власть, во грехе погрязши по самые дальше некуда, похоже, низверзлась в геенну огненную. Или 'низверглась', как считаешь?
