Иглино, С<амаро->3л<атоустовской> Ж<елезной> Д<ороги>
Op. 2.
По степи снегонедужной Пусть затерянной лежит И костлявость вьюг жемчужно Стелет пьяно бельма лжи. Тенькать, звякать бубенцами Тройка мчится дребезжа — Лиха горького гонцами Пребывая и служа. А от тропочки в сторонке Дым коромыслом встает: Пузом вздутый, брюхом тонкий, Сыт, голодный — пьяный слет. Здесь сугробная харчевня, Злой метелицы приют, Прилетев хрипя с кочевья, Здесь бураны зелье пьют. У обмерзло льдистой стойки Целовальник взвихрен — мраз; Джин и виски и настойки По порядку иль зараз? «Ну, хвати смелей с дороги!.. Сердце в пламень утопи… Ты не тропик — недотрога, Вы не трусы воробьи!..» И восторгом песни бранной Огласилася зима, Пированьице буранов — Злых кочевников корчма. 1920 г. Сибирь
Op. 3.
Громыхая поле пробегает мимо. Жаждою сгорает? хочет лимонада? Поле не подобно царственному Риму: Полю обладанья, властности не надо!.. И ему не надо — знаний, громкой славы Пышнорослым сором поле предовольно; Нежит, любит травы; Им, «ему» не больно!.. «Поле» быстро мчится… все себя покажет (Римская волчица, Сердце нежно, даже…) Травкою муравкой, Блатною водицей, Кочкой — бородавкой, Рощицей — девицей — Поле всем довольно. И ему не надо Лето — зной — кефира Или лимонада; Не взыскует мира, Где сознанью больно!.. 1907
«Чье имя ведомо и веки не забыто…»
Op. 4.
Чье имя ведомо и веки не забыто, Кто навсегда от тленья убежит, Кому, минувшему забвения обиду, Бессмертия заветный редюит? «Младенец малый молчалив…»
Op. 6.
Младенец малый молчалив Мосты мигают моментально Мелькает мельпоменмотив Местами мрачные ментально. 
