пижамной рубашке. Когда они бежали вниз по лестнице, полицейские даже не собирались их останавливать, покровительственно ухмыляясь вслед. Если бы художники, певцы и поэты искали воплощение бунтарского духа, им не надо было искать в каменных джунглях больших городов – достаточно было просто заглянуть в Фоллз-сити… Хлопнула дверца машины, взревел мотор. Пристегнись, малышка, мы сегодня гуляем на все сто… Они поцеловались. И никому не говори о том, что я плакал – потому что парни не могут себе этого позволить, они – сильные и дорожат своей гордостью… Заводи, поехали! Мы – свободны! Как птицы, как ветер, как мы – вдвоём на шоссе… … Джон не помнил, когда на его памяти выдавался такой хороший вечер. Слякоть и ломкая трава под ногами сменились лёгким морозцем, колёса автомобиля не вырывались из колеи, после одного дела с рабочими он получил пачку баксов в карман… Блин, ты бессмертен. Но вступишь в свои права чуточку позже. Он криво усмехнулся, направляясь прямиком в бар. А что делать, схема одна – за горем ли, за радостью, но люди идут к знакомой стойке. Караоке не было, поэтому прыщавые школьники настраивали гитары для того, чтобы поразить всех выступлением самодеятельности… Том остановился, чтобы завязать шнурок. Его-то смутные подозрения не терзали, ему не надо было разбираться с ответственностью. Джон не слишком вникал в то, что ему сказал приятель, но опасность, исходящая от чужака в этом городе стала более ощутимой. Значит, надо было действовать. А не распускать сопли по любому поводу… пусть этим займутся девчонки! Вроде Кэндис, которая едва держалась на ногах, но продолжала смотреть на казённые бутылки с ликёром. Не поворачивая головы, вожак бросил сквозь зубы. – Подтянешься потом. Но заходи.
Он бросил куртку на прилавок и счёл нужным поздороваться. – Ну-ка, детка, возьми двадцатку. Ликёра на все.
– Что ты такой щедрый? – без энтузиазма отметила Кэндис. Ей совсем не хотелось разговаривать с главой шпаны в Фоллз-сити.
– Моё дело. Хочу – и гуляю… Плесни в стакан. Так, – он прикрыл рюмку ладонью. – Знаешь, я ведь разговаривал с матерью Ланы. Линда себе места не находит. Согласен, родительница она дерьмовая, но когда дочь дня два не ночует дома… Твоя непутёвая подружка сбежала, верно? И с фабрики уволилась. Ты ликёр-то пей, не смотри на меня такими круглыми глазками…
Меня не проведёшь. И лучше выкладывай всё, как есть. Дурёха попала в беду, и я её по любому следу отыщу… ты что, не знаешь, что мне каждое коровье пастбище здесь знакомо? Джон грозно сдвинул брови. Кэндис пару секунд посапывала, затем взяла рюмку – и привычным движением опрокинула. Спиртное мгновенно согрело девушку, разгоняя остатки мыслей. Этот бородач – неплохой парень, но… – Джон, я не привыкла разговаривать. Меня ж никто не слушает: малышка Кэнди, глупышка… Один раз рот открыла, так девчонки мне бойкот объявили. – передразнила она его. Вожак вздёрнул руки в примиряющем жесте. Том, присевший рядом, громко фыркнул и заработал свою оплеуху.
– Я тебя слушаю. Кэнди, ты должна мне всё рассказать…
– Налей ещё, – она ткнула пальцем в бутылку. – Чёрт, почему я одна такая несчастная? Том… блин, куда ты тянешься… Ребята, или я чего-то не понимаю, или в этом городе творится чертовщина. Лана пока не сбежала…
Джона передёрнуло. …– Ты любишь кантри? – Очень… Я люблю музыку. И тебя.
– Я польщён…
– Ты – что?
– Не обращай внимания.
Подумать только, я осталась с ним… Первый стоящий поступок за всю мою жизнь. Он – хороший… Меня будут называть лесбиянкой? Но за что? Хотя в маленьком городке новости разносятся быстро, например, о том, что юноша-любимчик является девушкой, я… я не могу им всем объяснять, что он классно целуется и будет моей единственной надеждой. Сбежать подальше отсюда, не видеть опостылевших стен в жёлтой краске, не слышать ругательств и криков, а только приятную музыку… – Ты занимаешься спортом? – она погладила его по плечу. Брэндон смущённо улыбнулся.
– Да. Качаю мускулы. Знаешь, настоящим парням нужно быть сильными…
– Железки, железки, железки… – Лана закрыла глаза. – Лучше поцелуй меня.
Всё происходило слишком быстро – и чудесно. Сумерки сгустились над тем самым обрывом, в который они могли съехать неделю назад, и где их шумную компанию засекли полицейские. Там редко кто бывал, и трудно было заметить целующуюся парочку, выпускающую на волю страсти – в тёмном чреве автомобиля. Когда я увидела тебя запертым и плачущим, я пришла в отчаяние… Ты поможешь мне начать новую жизнь, ведь так? Его губы скользили вниз, к груди, которую он ласкал ладонями. Частое, прерывистое дыхание возбуждало её. Он снял с неё оранжевую футболку, свернул её комком… стиснул сосок. Лана обняла парня, прижалась к нему так крепко, как только могла.
