– Ты сам идешь по следу.
– Я не иду ни по какому следу.
– Брось дурить. Ты был сегодня в Рэнси?
– Да.
– Что ты там делал?
– Посетил дом.
– Чей дом?
– Господина Пуаврье, конечно.
– И только?
– Да.
– Врешь.
– Нет. Я нигде больше не был.
– Пускай не был. А за каким домом ты наблюдал? Маркас замялся.
– Ну, вот! Значит, и ты подозреваешь Жака Данблеза, авиатора?
– Господин Дальтон, это ложный след, уверяю вас! Я слежу за ним, как и за всеми остальными соседями.
– Успокойся, я не собираюсь делать промахи. Но скажи, как я могу работать в союзе с тобой, если ты от меня что-то скрываешь?
– Это грязная история, – продолжал инспектор, будто не слыша Поля. – Скажите, господин Дальтон, вы же не думаете, что мадам де Шан хотела убить своего отца?
– Я ничего не думаю, решительно ничего. Только знаю, что в черепе сенатора была найдена пуля, выпущенная из револьвера мадам де Шан.
– Это еще не все. И я не буду хитрить с вами, господин Дальтон. Мадемуазель де Шан во время преступления находилась у своего дяди де Лиманду. Он живет неподалеку от Рэнси, в Марни.
– Знаю. Об этом уже растрезвонили газеты.
– Но в газетах не сказано, что уехала она туда не по своей воле. Тэрнизьен, шофер сенатора, рассказал мне, что Мадлен хотела остаться в «Виши», но мать заставила ее уехать. Когда она садилась в машину, мадам де Шан сказала: «Потом ты поймешь, что я должна была удалить тебя в надежное место. Поверь, я думаю только о твоем счастье». Шоферу послышалось, будто девушка ответила: «Ах, мама, ты его никогда не любила!» Впрочем, возможно, что она произнесла: «Ты меня никогда не любила!» Что скажете об этом, господин Дальтон? Мадам де Шан удаляет свою дочь, чтобы поместить ее в надежное место. Какая опасность ей угрожала?
– Ей-Богу, – пожал плечами Поль, – ты поражаешь меня, мой друг! Я не трачу время на пустые предположения, предпочитая иметь дело с фактами, и только с ними. А факты таковы: мадам де Шан стреляла в своего отца. Почему? Как? Вот что я хочу узнать. Почему и как? Но главным образом – как? Слышишь, Маркас? Главным образом – как! Как – это факт. Почему – это размышления. А на них у меня нет времени. Итак, Маркас, я прошу тебя прийти завтра.
– Значит, вы с нами?
– Подумаю. Отвечу завтра. В котором часу будет вскрытие?
– Через час. Следователь торопится.
– Я тоже. Значит, до завтра.
Когда дверь за полицейским закрылась, Поль задумчиво произнес:
– Почему Маркас так нервничает?
Снова морг. Снова оцинкованный стол и труп на нем. Неизвестный, которого агент Иггинса назвал англосаксом. Рослый широкоплечий мужчина с широким лбом, светлыми волосами и усами, такими светлыми, что почти сливаются с белым лицом. На лбу у него маленькая дырочка от пули.
Врач снова вскрывает череп… Вытаскивает пулю, передает ее Маркасу… Все как в первый раз.
Маркас берет ее, а Дальтон, наклонившись к нему, говорит вполголоса:
– Браунинг… Калибр восемь миллиметров. При убитом, конечно, не нашли никаких документов, никаких бумаг?
– Решительно ничего.
– Так я и думал…
Поль несколько минут внимательно рассматривает пулю. На оцинкованный стол кладут тело мадам де Шан.
Лицо ее спокойно, на лбу, чуть выше левой брови, маленькое круглое отверстие…
Минут через двадцать пуля извлечена. Поль наклоняется, смотрит на нее и уверенно говорит:
– Маузер… Калибр двенадцать миллиметров.
Маркас не возражает. Дальтон прикасается к моей руке, и мы уходим.
Поль потащил меня на набережную. Всю дорогу он весело насвистывал. Настроение у него было, судя
