Пожалуй, в те годы не было более привлекательной теории, чем вера в то, что преступность остановят умные и находчивые полицейские. Ведь она ставила во главу угла настоящих героев, преданных своему делу, а не простое уменьшение количества преступников. Эта теория довольно быстро стала настоящим “символом веры”. Ведь она обращалась к факторам, которые, по словам экономиста Джона Кеннета Гэлбрейта, вносят наибольший вклад в формирование общепринятой точки зрения. Под факторами имелись в виду легкость понимания идеи и степень, с которой она влияет на наше личное благополучие.
Следующая история произошла в Нью-Йорке в то время, когда мэром этого города был избран Рудольф Джулиани. Вместе с преданным ему комиссаром полиции Уильямом Брэттоном они торжественно пообещали решить проблему преступности. Следует отметить, что Брэттон был сторонником новых подходов к работе правоохранительных органов. В департаменте полиции Нью-Йорка он ввел новые методы и принципы работы, впоследствии названные полицейским начальством “нашим афинским периодом”. [7] Это был период, когда новые идеи ценились гораздо больше старой и уже закостенелой практики. Брэттон не нянчился с начальниками отдельных участков — он требовал от них строгой отчетности о положении дел. Вместо того чтобы полагаться в работе на старомодные полицейские “секреты производства”, он предложил качественно новые технологические решения. Их ярким примером можно назвать
Самая привлекательная идея, которую Брэттон внедрял в жизнь, проистекала из “теории разбитого окна” криминалистов Джеймса Вильсона и Джорджа Келлинга. [7.1] В соответствии с ней небольшие проступки, оставленные без реакции, со временем превращаются в серьезные правонарушения. То есть, если кто-то разобьет окно и увидит, что его быстро не застеклили, это послужит ему сигналом, что можно разбивать остальные окна, а то и сжечь весь дом. Поэтому, когда на улицах Нью-Йорка свирепствовали убийцы, полицейские под предводительством Брэттона начали поддерживать порядок там, где раньше этого не делали. Полиция стала отлавливать людей, прыгающих через турникеты в метро, настойчиво просящих милостыню и писающих прямо на улицах. Не остались без внимания и типы, елозящие грязными скребками по ветровому стеклу машины до тех пор, пока водитель не даст им “добровольное пожертвование”.
Большинству ньюйоркцев понравились преимущества, полученные ими от применения новых мер охраны порядка. Но особенно им понравилась любимая идея Брэттона и Джулиани, в соответствии с которой наказание мелких нарушений перекрывает кислород крупным криминальным элементам. Ведь сегодняшний прыгун через турникет вполне может оказаться вчерашним убийцей, разыскиваемым полицией. Бродяга или наркоман, использующий переулок в качестве туалета, возможно, шел кого-то ограбить.
Когда преступность, связанная с насилием, стала резко падать, жители Нью-Йорка не уставали нахваливать своего мэра, выходца из Бруклина, и шефа полиции, человека с сильным бостонским акцентом. Многие были более чем счастливы водрузить на их головы лавровые венки победителей. Однако эти двое решительных и волевых мужчин не смогли поделить пришедшую к ним славу. Вскоре после того как на первой полосе газеты
В период спада преступности в 1990-х годах Нью-Йорк был бесспорным лидером по внедрению новых стратегий работы полицейских. При этом из всех крупных городов Америки одни ньюйоркцы, казалось бы, наслаждались резким снижением уровня преступности. К примеру, уровень убийств в среднем снизился с 30,7 на 100 тысяч человек в 1990 году до 8,4 на 100 тысяч человек в 2000-м. Если это выразить в процентах, то разница составит целых 73,6%. Казалось бы, все замечательно. Однако тщательный анализ фактов показывает, что вряд ли на эти цифры серьезно повлияли новые стратегии полиции.
Во-первых, снижение преступности в Нью-Йорке началось еще в 1990 году. К концу 1993 года доля имущественных и особо тяжких преступлений, включая убийства, уже упала почти на 20%. Однако Рудольф Джулиани в то время еще не был мэром и не назначил на должность Уильяма Брэттона. Шеф полиции приступил к своим обязанностям только в начале 1994 года, т.е. преступность снижалась как до прихода к власти этих государственных мужей, так и еще долго после того, как Брэттон был уволен.
Во-вторых, новые стратегии сопровождались гораздо более существенными изменениями внутри полиции, а именно кадровым бумом. За 1991—2001 годы Департамент полиции Нью-Йорка увеличил свой штат на 45%. Эта цифра более чем в три раза превысила средний показатель по стране. Как было доказано ранее, увеличение численного состава полиции, независимо от ее новых стратегий, уже
Больше всего утверждению о том, что новые стратегии сильно повлияли на уровень преступности, вредит один простой факт, на которой часто не обращают внимания. Дело в том, что преступность в течение 1990-х снизилась
Мы сильно ошиблись бы, утверждая, что от толковых офицеров полиции нет никакого проку. И Билл Брэттон, безусловно, заслуживает глубокого уважения за укрепление полицейских сил Нью- Йорка. К сожалению, хотя ни сам Брэттон, ни СМИ в этом ничуть не сомневались, существует крайне мало доказательств того, что его стратегия была панацеей от криминала. Нам остается только продолжить измерять влияние новых стратегий на преступность — к примеру, в Лос-Анджелесе, где Брэттон стал шефом полиции в конце 2002 года. Последовательно внедряя в работу местных копов методы, ставшие его фирменным знаком, он объявил, что главный приоритет его работы простирается дальше. Первоочередной задачей для него был поиск денег для приема на работу тысяч и тысяч новых сотрудников полиции. [7.2]
А теперь давайте исследуем другую пару популярных объяснений.
Прежде всего разберемся с оружием. Следует отметить, что дебаты на эту тему редко проходят спокойно. Довольно большая группа людей склонна отстаивать право мирных граждан на ношение оружия и верить в то, что законы о его контроле чересчур суровы. Другие же верят в совершенно противоположные вещи. Как же получается, что умные и интеллигентные люди видят мир настолько неодинаково? Дело в том, что ношение оружия ставит целый ряд проблем, которые зависят от одного фактора: в чьих именно руках оно находится.[8]
Было бы полезно сделать шаг назад и задать себе элементарный вопрос: а что такое оружие
