на камни. Дыхание с хрипом вырывалось из груди, которая превратилась в один большой синяк, с множеством царапин и порезов.
Ентри ещё раз посмотрел на обездвиженное тело Трияда, стер кровь с лица и подполз к Мариа.
— Мариа, всё кончено! Слышишь? Всё… — Острая боль в правом боку заставила его замолчать. Он ухватился за больное место и снова бросил взгляд на лежащего мага, боясь, что тот очнётся. — Мариа, я не могу тебя потерять! Мариа, ты слышишь? Ты нужна мне!
На нежно-розовое лицо Мариа упала слеза, за ней капля крови и ещё одна слеза. Ентри сдерживал слёзы как мог, вытирал глаза рукой, но те катились и катились по щекам.
— Что же мне теперь делать? Что я скажу твоей бабушке? — Ентри уже не мог сопротивляться чувствам и заревел навзрыд, уронив голову на грудь Мариа.
— Иногда и герои плачут. — Прозвучал голос за спиной Ентри.
Юноша вздрогнул и обернулся. За ним стоял привычно одетый в доспехи Кларгот. Ентри вытер глаза и попытался встать, но резкая боль в правом боку заставила остановиться. Тем временем, хранитель чёрных стрел подошёл к телу Трияда и нашёптывая, склонился над ним. Под чёрным капюшоном, наконец, проявилось лицо: худое, дряхлое, изрезанное морщинами, меж который еле просматривался маленький рот с тонкими губами и такой же крошечный нос. Кларгот резко вырвал Акинак из тела мага и тот широко открыв большие, чёрного цвета глаза, взревел.
— Теперь ты никому не причинишь зла, ибо магия твоя уничтожена. — Произнёс как приговор Кларгот. Очнувшийся маг поджал колени и пряча лицо от взгляда Кларгота, испуганно жался к камням. Сейчас он вызывал только сочувствие, этот маленький, худой старец с испуганными глазами и дрожащими от страха руками. — Встань Трияд! — Бывший маг, захныкав как младенец, попятился назад, кутаясь в балахон. — Встань Трияд! — Повторил Кларгот. Трияд замотал головой, закрыв руками лицо. — Ты отправишься туда, откуда пришёл, на северные склоны Скопир и отныне не применишь никогда магию. — Трияд услышав это, зарычал и резко выставил вперёд ладони. Его руки задрожали от напряжения, губы сжались, а большие глаза сузились до маленьких, еле заметных щёлочек, но на лице Клоргота выплыла только ироническая улыбка. Поняв, что он и вправду потерял свою силу, Трияд закричал, подняв руки к небу.
— Трияд, тебе пора! — Произнёс Кларгот, соединив перед собой ладони. Тут же Трияд снова заревел и испарился в воздухе. Оставшиеся от него тонкие струйки дыма, тут же были подхвачены ветрами и развеяны над скалами.
Кларгот проводил Трияда взглядом и повернулся к Ентри. Тот, по-прежнему уныло опустив головы на грудь, сидел рядом с Мариа.
— Я убил Мариа.
— Не вини себя, ты сделал всё правильно!
— Я убил её! Что же тут правильного?! — Закричал Ентри, но боль в груди заставила его сжаться и замолчать.
— Вы победили Трияда. Его магия теперь не причинит зла и это главное. — Кларгот говорил спокойно, хотя даже так его голос звучал громогласно.
— Да мне плевать на Трияда и на вашу магию. — В голове Ентри промелькнула мысль бросить в раздражающего его своим спокойствием и невозмутимостью хранителя камень, но он сдержался. — Вы, маги, мните себя чуть ли не властителями Дириуса, всё знаете, всё умеете. Скажите, почему тогда вы не можете сами разобраться со своей магией, а вовлекаете в свою битву простых людей, которые гибнут, страдают?.. — Ентри снова замолчал. Острая боль пронзила грудь и он припал к камню.
— Магия есть в каждом. У кого-то её больше, у кого-то меньше, но она есть.
— Интересно, где она у меня?
— Твоя магия- это вера и любовь Ентри!
— Ни вера, ни любовь теперь не исцелят Мариа.
— Прислушайся к сердцу!
— Какому сердцу?
— А когда захочешь покинуть скалу, скажи: ' Атапиро'! — После, Кларгот стал исчезать в воздухе.
— Какому сердцу? Почему вы всегда говорите загадками? Что, что я должен теперь делать? — Закричал Ентри, но хранитель ему не ответил.
Юноша остался один на скале. Мариа лежала на камнях за его спиной, всё так же безмятежно прикрыв глаза, с лёгким румянцем на щеках. В это мгновенье, когда Ентри повернулся к ней, она показалась ему ещё прекрасней, чем при жизни. Он постарался ухватить этот момент, запомнить её такой, покоившуюся на камнях, под свинцовыми тучами, на распутье восьми ветров, такую живую, но мёртвую.
— Прощай Мариа. — Прошептал Ентри и наклонился над ней. — Жаль, что я не могу вернуть всё обратно. Жаль, что этой, моей магии так ничтожно мало. — Он прикоснулся в поцелуе ко лбу Мариа и теплота её тела обожгла его. Юноша замер. Словно ток пронёсся по его телу. По спине пронеслись мурашки, а острая боль отдалась в груди. Ентри осторожно поднёс руку к телу Мариа и медленно, пугливо прикоснулся к ней. Тепло никуда не исчезло, оно снова обожгло Ентри. 'Прислушайся к сердцу!' — Вспомнились слова Кларгота и юноша, не обращая внимания на боль, припал к груди Мариа. Глухой стук словно оглушил его. Не поверив услышанному, он стал ждать нового удара и пауза для него тянулась длиннее вечности. Снова удар, ещё и ещё.
Ентри на радостях подпрыгнул, но тут же сжался калачиком от боли.
— Мариа! Мариа! Ты жива! Очнись! — Кричал Ентри, расталкивая девушку. Он тряс её, шлёпал по щекам и наконец, она открыла глаза. Медленно обведя взглядом небо и скалы, она остановила его на окровавленном, но сияющем от счастья Ентри.
— Мариа, ты жива. — Прошептал он и из его глаз покатились слёзы. Он вытирал их и смеялся. Он растёр по всему лицу кровь и выглядел от этого ещё более страшно, его грудь беспрерывно болела, он еле держался на ногах, голова кружилась, но он был счастлив. Счастлива была и Мариа. Она встала и обняла его за шею, отчего оба чуть не упали, и поцеловала.
— Я хочу домой. — Прошептала Мариа Ентри на ухо, держа его в своих объятьях.
— Атапиро! — Прокричал Ентри.
47. Самперилы
Сколько проспал Орион, трудно было сказать. Он спал крепко и даже холодный, каменный пол не был ему помехой. Проснулся он, чувствуя себя абсолютно выспавшимся. И первая мысль проснувшегося юноши была о Ентри, Мариа и остальных. Ему как-то стало стыдно, что он вчера даже не вспомнил о них, он ел, пил, веселился, а они неизвестно где блуждали, голодные, уставшие. 'Ещё чего худого встретились с этими хищными растеньями'. — От этой мысли Ориона передёрнуло. Он постарался прогнать плохие мысли из головы, встряхнув ею, и огляделся. Его спутники безмятежно спали, тихо похрапывая во сне. Мапус свернувшись калачиком, прижавшись к стене пещеры, Буй чинно развалился прямо у вертела, костёр погас, но от него ещё исходило тепло, Сай спал за его спиной, обняв обеими руками пустую бутыль из-под вина. 'Наверное, они получили то, что хотели'. — Подумал Орион и выполз из пещеры.
Солнечный свет ударил по привыкшим к темноте глазам и Орион тут же зажмурился. Солнце катилось уже к закату, а значит, он спал не меньше суток, для себя непривычно долго, по крайне мере в последние полтора месяца. Ветер, свободно гуляющий по склону горы, прогнал последние признаки сна и Орион вздохнул полной грудью чистый, горный воздух.
— Наслаждаешься!? — Неожиданно раздался голос в стороне. Орион резко повернулся на него и прикрывая глаза от света заходящего солнца, разглядел залитые золотым светом доспехи Кларгота.
— Добрый вечер! — Орион благовоспитанно поклонился.
— Ты хорошо воспитан для пирата! — Усмехнулся хранитель, Орион потупил взгляд. — Знаю, знаю! Ведь ты не считаешь себя пиратом! Забавно, капитан пиратов- не пират!
