Полковник выпил залпом. Толик внимательно наблюдал за его ходившим вверх-вниз кадыком, судорожно сглатывал и облизывал сухие губы.
«Лекарство» подействовало. Лицо главы администрации вновь приняло естественный цвет, зрачки перестали вращаться, однако взгляд, направленный на меня, не предвещал ничего хорошего. По моему позвоночнику пробежал холодный импульс, предупреждающий об опасности. Я напрягся, сжал кулаки.
– Пожалуй, это тот случай, когда правильным будет решение, принятое коллегиально, – криво улыбаясь, сказал Полковник. – Это не значит, что я умываю руки, снимаю с себя ответственность. Но раз присутствующие должностные лица считают, что данный случай подпадает под действие приказа двести шестьдесят семь, – в голосе его зазвучали канцелярские интонации, – мы просто обязаны поступить в строгом соответствии с документом. Поэтому неизвестное лицо женского пола будет отправлено под конвоем на Центральную станцию, где ее передадут в соответствующую структуру. Все, что от нас требуется, мы обеспечим. Козлов, пишите распоряжение.
Заместитель угодливо изогнулся.
– С завтрашнего дня приказываю отправить в командировку на Центральную станцию поисковика Лосева Александра сроком на… – Полковник замешкался.
Козлов поспешил на помощь начальству:
– За неделю, я думаю, обернется. По всем прикидкам, ему за глаза хватит.
– Неделя так неделя, – согласился Полковник. – Лосева с довольствия снять, провиант выдать сухим пайком на двух человек. Боеприпасы тоже выдать в двойной норме. Оставьте место для подписи. Завизирую позже.
Полковник ехидно улыбнулся. Что же, вот и выпал ему шанс свести со мной счеты, и ведь не придерешься. Дорога до Центральной долгая и, что самое главное, небезопасная. Темные туннели, соединяющие станции, могут скрывать в себе все, что угодно. Более-менее спокойная жизнь только на станциях, маленьких островках безопасности.
– Дрезину дадите? – угрюмо спросил я, понимая, что от задания мне не отвертеться.
Сейчас любой мой проступок будет истолкован как сопротивление приказу, причем обоснованному. Начну кочевряжиться – расстреляют, не спасет даже дефицитная профессия. Эх, мать ети душу за ногу!
– Увы, транспорт на ваши нужды я выдать не могу, – осклабился Полковник. – Дрезина в настоящее время в ремонте. Ножками доберетесь. По рельсам, так сказать, по шпалам, по привычке.
– Время отправления? – спокойно, чтобы лишний раз не порадовать Полковника, спросил я.
– В восемь утра, – что-то прикинув в голове, объявил он. – Пока свободны. Можете идти отдыхать.
– А с ней что? – скосил глаза в сторону девушки безопасник.
Полковник зло зыркнул на нее и решил:
– Девушку необходимо подержать в изоляторе. Дайте ей что-нибудь из еды, только немного. Чтоб с голоду не подохла. Все, товарищи, все свободны. Ступайте по местам.
Долго упрашивать ему не пришлось. Лично я не собирался задерживаться у него дольше положенного. Правильно говорят, что любая кривая, огибающая начальство, короче прямой, которая через него проходит. Парни придерживались того же мнения, так что мы быстренько рассосались, кто куда запланировал.
Я недолго постоял возле перрона, потом плюнул на все и пошагал. Чего уж тут киснуть. Плохо, что отношения с Полковником привычным способом уже не выяснишь. Мало тогда ему врезал. Надо было убить, тем более, он заслуживал. Глядишь, и героем бы стал… Посмертно.
Стоило только подумать о Полковнике, как я сразу занервничал. Тревога коснулась сердца, уколола его стальной иголкой и отпустила.
Ладно, утро вечера мудренее. Пойду к себе, а там разберемся. Разорви вас всех! Можно было бы выругаться позаковыристей, но запал куда-то пропал. Ничего не хочу, только спать.
Стало грустно и одиноко.
Я пошел в свой вагон, зная, что увижу опустевшую койку Антохи Игнатова. Ее скоро займет кто-то из новеньких: подросших пацанов или тех, кому в голову ударила моча. Сперва будет непривычно, потом освоюсь.
Естественный круговорот в природе, привычный миропорядок вещей.
Когда-нибудь и мое ложе займет кто-то другой. Рано или поздно это обязательно произойдет. Например, если не вернусь из похода к Центральной. Хотя о чем это я?! Не дождетесь!
Глава 5
Хоть и хотелось спать со страшной силой, сразу к себе в отсек я не пошел. Имелось у меня одно дело, можно сказать, дело чести. Я направился в медсанчасть.
Док был на операции, я прождал его больше часа. Наконец он появился, очень уставший, с воспаленными глазами. Снял зеленый халат, повесил его на вешалку. Жахнул стопку разведенного спирта и только потом обратил на меня внимание:
– Заболели, Лосев?
– Да нет, со мной все в порядке. Я лекарство принес для жены Игоря Белых.
– Понятно, – угрюмо протянул врач. – А сам Белых где? Чего гонца вместо себя отправил?
– Погиб он, – не вдаваясь в подробности, сообщил я. – Перед смертью просил передать.
Я положил на стол пакет с чудом сохранившимися препаратами. Вроде ничего не разбил, не раскокал. Док без интереса посмотрел на медикаменты и холодно произнес:
– Спасибо за гостинцы. А что касается Белых… Наверное, это и к лучшему, что он погиб.
– Доктор, я не понял…
– Сейчас поймете. – Док закурил. – Жена его умерла несколько часов назад. Так получилось. Ей уже ничего не могло помочь. Если бы я верил в загробную жизнь, сказал бы, что супруги только что встретились на небесах. – Док затушил сигарету, налил еще спирту. – Вам, простите, предлагать не буду. В таких дозах это отрава. За медикаменты еще раз огромное спасибо. Они могут пригодиться другим. У меня к вам вопрос… – Док замялся. – Наверху ничего похожего на это не встречали?
Он протянул мне черную пластмассовую коробочку, от нее отходил шнур с каплевидными наушниками. Я присмотрелся:
– Встречал. Если не ошибаюсь, это аудиоплеер.
– Не ошибаетесь. Плеер и есть. Мне его с поверхности притащили месяц назад. Прихватили как игрушку. Ну, и батареек к нему прорву.
– Док, по правде говоря, к музыке я равнодушен, но, если увижу подобную штучку-дрючку, притараню. Для вас ничего не жалко.
Док вдруг нахмурился, недовольно произнес:
– Я почувствовал в ваших словах иронию, Лосев. Сдается мне, что вы считаете, будто я дурью маяюсь от безделья?
– Что вы! – не очень убедительно заверил я, хотя Док угадал ход моих мыслей.
– Напрасно отпираетесь, юноша. По глазам вижу, что вы и впрямь так обо мне думаете. Не спорю, музыка порой способна скрасить здешнее прозябание, но не так давно я открыл поразительный эффект. Обещаете засунуть ваш скепсис куда подальше?
Я послушно кивнул. Док, удовлетворившись моей реакцией, заговорил:
– У меня был тяжелый день, вроде сегодняшнего. Я был в плохом настроении. Да что скрывать, я был старой, никуда не годной развалиной. Хотелось только одного – заснуть и никогда больше не просыпаться. Предстояла тяжелая операция, а у меня не было на нее сил, ни физических, ни духовных. Я был выжат как лимон, угрюм и подавлен. По какому-то наитию я лег на койку, надел наушники, включил плеер и закрыл глаза. Не знаю, сколько прошло времени, я просто потерял ему счет. Мне лично показалось, будто прошла вечность, хотя коллеги уверяли, что минут сорок, не больше. Хотите – верьте, хотите – нет, но в
