назад, и, разогнавшись километров до восьмидесяти в час (больше нельзя, дорожное полотно постепенно разрушается), понесся по широкому проспекту.
Раньше транспорт здесь шел нескончаемым потоком в три ряда в одну сторону и столько же в другую, но теперь улица пустовала, если не считать хаотично расположенных останков ржавеющих легковых и грузовых автомобилей, троллейбусов и автобусов. «Газель» уверенно петляла, огибая неожиданные препятствия в виде столкнувшихся машин или переходящих дорогу зомби.
Вдруг послышался удар, я увидел в окно, как «газель» сбила компанию из трех мертвецов. Возможно, раньше это была семья: папа, мама и ребенок – маленькая девочка. Потом они одновременно умерли и воскресли. Все как в «доброй» сказке.
– Ты что, сдурел? – гневно заорал Ботвинник на шофера.
– Да ладно, – с примирительной интонацией отозвался тот, – подумаешь, трех уродов стукнул. Все в порядке, старшой.
– А если бы управление потерял? Что тогда? – продолжал кипятиться Димка.
– Не боись, Димыч. Я с баранкой в руках родился, с ней и помру, – засмеялся шофер.
– И нас с собой заодно прихватишь, – буркнул Ботвинник и замолчал.
В этот момент Игорь, глядя в свое окошко, тихо произнес:
– Вон за тем поворотом машина наших стоит, третьей партии. Они со всей дури в красный туман въехали. Водила у них был тоже бедовый, как наш Игнатов, только вырулить не сумел. Тут всем им и амба пришла.
– Так, значит, амба, так, значит, крышка, – фальшиво пропел Толик.
– Заткнись, дурак, накаркаешь! – взорвался Ботвинник.
Красный туман штука нехорошая. Стоит в нем оказаться, и все… ласты склеены, коньки отброшены. Хотя и тут не обошлось без положительного момента. Рассекать по городу в личине ожившего мертвеца не придется, органическую плоть туман разъедает как кислота, причем мгновенно. За какую-то секунду от человека остается лишь красное облачко. И на тварей с поверхности туман тоже действует аналогично. Видел я, как влетели в него штук десять гарпий, а обратно уже ни одна сволочь не выбралась.
Есть у меня предположение, что туман этот задуман в качестве некоего санитара верхнего мира, но должен отметить, что с обязанностями своими справляется он плохо. Правда, кому жаловаться – непонятно. Заокеанские создатели этого чистильщика почти наверняка сдохли, потому что наши вряд ли остались в долгу и тоже подкинули им подобные гостинцы. Мы вот от красного тумана сейчас бегаем, а буржуи, прячущиеся в нью-йоркской (к примеру) подземке, от какого-нибудь другого цветного облачка, работающего от нанобатареек, спасаются. «Мейд ин Раша», гарантия – вечность.
С этими мыслями даже не заметил, как «газель» остановилась.
– Мужики, смотрите, аптека! – радостно завопил Толик.
– И стекла вроде не разбиты. Неужто нетронутая? – предвкушая удачу, заволновался Игорь.
Да, если стекла целы, есть надежда, что аптеку не тронули ни мародеры с других станций, ни ползающая по улицам нечисть. Говорят, зомбари по старой памяти ходят по магазинам, кинотеатрам, аптекам и ведут там себя как последние свиньи. Нет бы отойти в сторонку и дать пожить живым, обязательно напакостят, сволочи.
Антоха остался за рулем, готовый в любую секунду рвануть с места. А мы ломанулись в аптеку. Дверь оказалась закрытой, но снести ее с петель больших проблем не составило.
Полки, полки, полки, покрытые сантиметровым слоем пыли. Мать моя женщина, они просто зовут к себе стройными рядами цветных коробочек и пузырьков. Это же настоящее богатство! Клад пирата Черная Борода! Полковник от радости с катушек съедет. Давненько нам не попадалась столь жирная добыча.
Димка раздал каждому по вещмешку:
– Гребите все сюда, на базе разберемся.
Мы с Игорем и Толей остались в зале, Ботвинник со Славкой Терехиным отправились вскрывать склад. Почти наверняка там было чем поживиться.
Я перепрыгнул через прилавок, подошел к полкам, предупредил:
– Я начинаю отсюда. Толик, бери на себя все, что справа, Игорь, левая сторона твоя.
– Понял, Саня. Действую, – отозвался Белых.
Толик пробурчал что-то неразборчиво, но пререкаться не стал, послушно встал справа.
Мне все больше попадались стекляшки, какие-то ампулы, пузырьки. Я бережно укладывал их, не обращая внимания на название лекарства и срок годности. В любом случае хуже нам от просроченных таблеток уже не будет. Док говорил, что во всей медицинской дряни обычно заложен приличный запас пригодности. Даже если эта отрава формально стала ни на что не годной пару лет назад, от нее еще долго будет какой-то толк. Доку мы верим как самим себе. Я ж говорил, врет он лишь в исключительных случаях.
– Лось, глянь-ка. – Толик сунул мне под нос красочную упаковку с нарисованной костлявой, как смерть, девицей явно восточного типа. Китаянкой или японкой. Из одежды на ней были две тоненькие полоски ткани, которые ничего не скрывали. На мой вкус, красотка так себе, но у Толика глаза разгорелись.
Я прочитал надпись.
– Средство для похудания… «Жинь шао бао», тьфу… «Шао джинь чао» или… Да ну тебя, Толик, ерунда какая-то написана, язык сломаешь! Выкинь эту дрянь. Уж кому-кому, а нам точно средства для похудания не нужны: жрать все равно нечего.
– Да я картинку себе возьму, на стенку приклею. Девка ничего, фигуристая, – протянул Толик.
Взгляд у него при этом стал таким томно-маслянистым, что я не выдержал и отвернулся. Кто о чем, наш хорек всегда о бабах!
Бух! Негромкий такой стук от чего-то тяжелого, упавшего на пол, заставил меня подпрыгнуть. Я направил автомат в сторону источника шума и тут же сообразил, что не вижу Игоря Белых. Буквально секунду назад он был здесь и вдруг куда-то пропал, как в красном тумане растворился.
Кто-то тяжело задышал, с хрипом и бульканьем. Я заглянул за прилавок и оторопел. На грязном кафеле пола по-собачьи, на четвереньках стоял Игорь. Его грудная клетка опускалась и поднималась с неимоверной скоростью, причем движения ускорялись, становились все быстрее и быстрей. Острый кадык бегал вверх-вниз, как скоростной лифт в небоскребе. Лицо посинело, надулось. Он зачем-то сорвал очки. Глаза его выпучились, налились кровью. Казалось, кто-то душит Игоря невидимой удавкой.
Я не раз и не два видел такое. Симптомы безошибочные. Игоряха, примерный семьянин, муж и отец, мой добрый товарищ, надежное прикрытие, человек, которому я обязан жизнью, быстро мутировал. Еще немного, и вместо Игоря появится кровожадное и очень опасное существо, чем-то похожее на скелет, обтянутый синеватой пупырчатой кожей. Процессы обращения требуют массу энергии. Первоначально она тратится из собственных жизненных сил, а потом тварь начинает охоту на других живых существ, обычно на людей. И мозги у нее мало чем уступают человеческим. Одно счастье – если мутант своевременно не найдет подпитку, долго он не протянет. Сгорит на внутреннем огне, обратится в пыль и тлен. Но за те короткие, отпущенные ему моменты псевдожизни мутант способен натворить таких дел, что кровь стынет в жилах.
Кто-то из выживших ученых говорил, что все эти превращения противоречат законам природы, что естественные мутации – процесс длительный, длящийся тысячелетиями, но после того, как ему довелось увидеть своими глазами, что творится с поисковиком, задержавшимся на поверхности дольше обычного, привычные взгляды высоколобого интеллектуала коренным образом изменились.
А Игорьку было больно, нечеловечески больно.
– Игорь… Игорь, – не в силах отвести взгляд от дикого зрелища, тоскливо произнес я. – Как же так?
Создание, наполовину монстр, но наполовину еще человек, закашлялось и ответило:
– Саня, грохни меня. Умоляю, убей, пока я не стал этим…
Видя мою нерешительность, то, что еще недавно было Игорем, добавило:
– Это моя вина, я – дурак. Жену хотел спасти. Вся надежда на это. – Он показал на сложенные горкой возле тела коробочки. – Док сказал: без них она не протянет. А на Двадцатке, как назло, ничего нет. У соседей тоже. Полковник звонил, спрашивал. Или делал вид, что спрашивал… Я с ним договорился, вышел с
