ему аудиенцию в присутствии его матери и, когда король согласился, сказал следующее: «Ваше величество, нет никаких сомнений, что еще четыре года мать должна быть моим законным опекуном; в то же время с ее стороны неправильно позволять, чтобы мои земли опустошались и были бы потеряны. Я говорю это вам, сир, потому, что город Антиохия в ее руках превратился в руины. Посему я взываю к вашему величеству – попросите ее дать мне деньги и людей, чтобы я мог защитить своих подданных в этом городе и оказать им помощь, в которой они нуждаются. Поверьте, сир, будет только справедливо, если она это сделает, ибо мое пребывание в Триполи обязательно потребует больших расходов, и все они будут впустую».
Король охотно внял просьбе юноши и сделал все, что было в его силах, дабы убедить мать дать своему сыну все, что он у нее просит. Расставшись с королем, князь сразу же вернулся в Антиохию, где его радостно встретили. С согласия короля он разместил свой пурпурный герб рядом с гербами Франции, потому что в рыцари его посвятил король Франции.
Вместе с князем прибыли три менестреля из великой Армении. Они были братьями и совершали паломничество в Иерусалим. С собой у них было три рога, сделанные таким образом, что казалось, будто звук идет откуда-то сбоку. Когда они начинали играть на них, казалось, что вы слышите голоса лебедей, взлетающих с пруда; они издавали такую изящную музыку, что ее было на удивление приятно слушать. Кроме того, все трое совершали просто потрясающие прыжки. Когда под ногами у них был мат, они из стойки делали кувырок в воздухе и снова приходили ногами на мат. Двое из них могли делать кувырок назад. Старший тоже мог его делать, но каждый раз крестился, потому что боялся сломать себе шею во время переворота.
Я расскажу, как хорошо, что не была забыта память о Готье, графе де Бриене, а также графе де Жафе (Яффском). Он владел Яффой много лет, энергично и мужественно защищая этот город, и обеспечивал его существование главным образом за счет того, что отвоевывал у сарацин и других врагов веры. Так, однажды случилось, что граф разгромил большой отряд сарацин, которые везли огромные запасы шелка и шитых золотом тканей; все это добро граф Яффский и захватил. Доставив свою добычу в Яффу, граф распределил ее среди своих рыцарей, ничего не оставив для себя. Его привычкой было, отпустив рыцарей, запираться в часовне и долгие часы проводить в молитве прежде, чем идти спать с женой. Она, сестра короля Кипра, была очень умной и добродетельной женщиной.
После того как шах Ирана, чье имя было Барбакуан, как я уже рассказывал вам, потерпел поражение от одного от татарских принцев (ханов. –
Сеньоры этой земли вместе с патриархом Иерусалимским решили выйти и атаковать шаха до того, как появится султан Каира. В надежде получить поддержку они послали весть султану Хомса (Хомс – город в Сирии. –
Патриарх отлучил от церкви графа Готье, потому что тот отказался отдать принадлежащую ему башню в Яффе, которая была известна как башня Патриарха. Наши люди просили его выступить с ними против шаха. Граф ответил, что охотно сделает это, если по возвращении патриарх даст ему отпущение грехов. Патриарх отказался что-либо делать; тем не менее граф Готье подготовился и отправился с войском.
Наши силы были разделены на три части, одной из которых командовал граф Готье, другой – султан Хомса, а третью составили патриарх и люди этих земель. Госпитальеры были в отряде графа Готье. Они поскакали вперед, пока наконец в их поле зрения не оказались силы врага. Как только наши люди увидели их, они остановились; противник тоже разделился на три отряда. Пока командиры шахских войск (у автора – «хорезмийцы», что говорит о том, что это остатки сил разбитых монголами хорезмшахов Мухаммеда и его сына Джелал-ад-дина. –
Осознав это, граф приблизился к патриарху и попросил отпущения грехов на уже объявленных условиях. Тем не менее патриарх решительно отказался даровать ему прощение. В отряде графа Готье оказался некий доблестный священнослужитель, епископ города Рамла (Рамаллах), который совершил много подвигов, будучи рядом с графом. Он сказал ему: «Пусть вас не мучит совесть оттого, что патриарх не дал вам отпущения грехов, потому что он не прав, а правы вы. Я сам даю вам отпущение во имя Отца, Сына и Святого Духа. А теперь – вперед на них!»
Они пришпорили коней и атаковали один из отрядов шаха, который стоял в арьергарде. Многие были убиты с одной стороны и с другой. Граф Готье принял участие в схватке, потому что его люди бежали в позорном беспорядке, а многие, полные отчаяния, утонули в море. Причина, по которой они потеряли надежду, была в том, что один из отрядов шаха атаковал войска султана Хомса и, защищая свою позицию, тот оставил на поле боя так много людей, что из двух тысяч турок, которых он бросил в бой, вместе с ним, когда он покинул поле боя, осталось всего двести восемьдесят человек.
Думая, что султан, потерявший так много своих людей, долго не продержится, шах решил осадить врага в его замке в Хомсе. Увидев, как он приближается, султан вышел к своим воинам и сказал, что собирается выйти ему навстречу и сразиться с врагом, потому что если позволит тому обложить замок, то проиграет. Принятый план действий заключался в том, что часть его людей, у которых было самое слабое вооружение, пойдет скрытой долиной. И когда они услышат гром вражеских барабанов, то нападут на лагерь шаха с тыла и начнут убивать в нем женщин и детей.
Едва только шах вышел на равнину, чтобы сразиться с войсками султана, которые предстали перед ним, как услышал крики из лагеря и вернулся, чтобы спасти женщин и детей. Войска султана немедленно атаковали шаха и его армию, и штурм этот оказался настолько успешным, что из двадцати пяти тысяч иранцев в живых не осталось ни одного человека, ни мужчины, ни женщины; все они или погибли в бою, или были зарублены.
Еще до того, как шах решил осадить Хомс, он под стенами Яффы нанес поражение графу Готье. Иранцы прижали его к стене зубцами раздвоенного копья и сказали, что не отпустят его, пока замок Яффы не окажется в их руках. Вися в этом положении, граф крикнул защитникам замка, чтобы они ни в коем случае не сдавались, что бы с ним ни делали, а если все же сдадутся, он убьет их своими руками.
Едва только узнав об этом, шах послал графа Готье в Каир в виде подарка султану вместе с магистром храмовников и несколькими другими людьми, которых он взял в плен. Сопровождали графа в Египет примерно триста человек, которые не погибли, когда шах встретил свою смерть под Хомсом. Эти триста, которые были хорезмийцами, находились среди тех, кто атаковал нас в пятницу, когда мы были в пешем строю. Они шли в бой под красными знаменами, с флажками на пиках, на остриях которых они несли головы, скрученные из волос, которые выглядели как лики дьявола.
Несколько каирских купцов обратились к султану с просьбой, чтобы он дал им право взыскать с графа Готье возмещение тех больших убытков, которые они понесли от его действий. Султан разрешил им отомстить графу. Они убили его в тюрьме, и он умер за веру (скорее за другое – слишком долго занимался разбоем и грабежом. –
Теперь вернемся к основному повествованию. Султан Дамаска собрал всех своих людей, которые были в Газе, и вторгся в Египет. Против него выступили эмиры. Отряд под командованием султана разбил эмиров, с которыми сошелся в бою, но другой отряд египтян разгромил арьергард султана. После сражения султан Дамаска, получивший ранения в голову и руку, вернулся в Газу. До того как он оставил ее, египетские эмиры прислали послов, чтобы заключить с ним мир, отказавшись соблюдать те договоры, которые заключили с нами. С этого времени у нас не было ни мира, ни перемирия ни с Каиром, ни с Дамаском. Могу сказать, что все это время самое большое количество воинов, которые были в нашем распоряжении, никогда не превышало четырнадцати сотен.
Пока король стоял перед Яффой, настоятель ордена Святого Лазаря разузнал обстановку в окрестностях Рамлы, города, отстоявшего в трех лье, в котором он хотел разжиться ценной добычей.
