людей и что он меньше весит, чем наши традиционные круглые кибитки из шестов и шкур.
Эта сделка вызвала огромные споры среди хрунтингов. Некоторые говорили: «Покупай тент, потому что он являет собой прогресс. Прогресс неизбежен, и единственная наша защита от него — это держаться с ним рядом». Другие говорили: «Нет, старые и испытанные пути лучше. Кроме того, использовать новарские предметы — значит поставить себя в зависимость от новарцев, которые постепенно при помощи всяких фокусов могут превратить нас в просителей». Как видите, победила та партия, что стоит за прогресс.
Совет начался с обеда. В отличие от новарцев швены жуют громко, широко открывая рты. На столе стояли огромные кувшины, и женщины заполняли их вином. Чам и его вожди начали пьянеть. Пришло время тостов. Швенский обычай отличается от новарского. Новарцы пьют за других, тех, кому они хотят оказать честь. Тот, кому оказывается честь, сидит и не пьет, пока его сотрапезники по очереди встают и пьют за него. Швены же, наоборот, встают и пьют сами за себя. Например, один плотный парень со сломанным носом встал и провозгласил:
— Кто ведет своих соратников вперед в каждой битве? Я, бесстрашный и неуязвимый Шраген! Кто единым ударом убил пятерых гендингов в сражении под Умееле? Я, могущественный и доблестный Шраген! Кто стал победителем турнира по борьбе между кланами, проведенного в честь пятидесятилетия чама Теорика, да улыбаются ему всегда боги? Я, свирепый и неутомимый Шраген! Кто никогда не забывает о своей чести? Я, благородный и доблестный Шраген! Может ли любой другой воин сравниться с незапятнанным и всеми любимым Шрагеном? Нет, и потому я пью за свое здоровье!
Сосуды с вином неустанно пополнялись. Когда великолепный Шраген сел, встал другой и произнес в честь себя не менее хвалебную речь, которую Шнорри перевел мне. Но, как говорят у нас дома, не хвались, идучи на рать, а хвались, идучи с рати. Или срати?..
Проведя таким образом примерно час, вожди хрунтингов неимоверно быстро назюзюкались. Наконец чам Теорик постучал по столу рукоятью кинжала.
— П-пришло время для дела! — воззвал он. — Сегодня у нас только два вопроса. Первый состоит в жалобе гендингов на то, что один из наших храбрых героев угнал у них стадо овец. Второй — предложение, полученное от Ира через посредство демона Здима — вон того парня драконовского вида, что сидит между Шнорри и Хваедниром. Итак, первое: овцы. Вперед, господин Минтхар!
Жалобщиком от гендингов был средних лет швен, рассказавший, как гендинги были лишены пятидесяти овец, умыкнутых бандой воров-хрунтингов. Чам Теорик расспросил Минтхара. Нет, жертва не видела похитителей. Откуда же он знает, что это были хрунтинги? По данному пастухом описанию их костюмов и экипировки лошадей, а также по выбранному теми направлению...
После часового расспроса, во время которого несколько вождей уснули, Теорик закончил процедуру:
— Ты не представил неопровержимой улики. Если гендингам нужны еще овцы, они могут купить их у нас.
— Но, Ваша Свирепость, для нас это вопрос чрезвычайной важности, — запротестовал жалобщик.
Теорик вскипел:
— Уходи, нечестивый! Мы не верим ни слову из твоей сказки. Всем известно, какие лгуны гендинги...
— Всем известно, какие воры хрунтинги, ты хочешь сказать! — вскричал жалобщик. — Это означает еще одну войну!
— Ты оскорбляешь нас и угрожаешь нам в нашем собственном шатре? — гневно завопил Теорик. — Стража, принесите мне мой лучший нож! Прочь с него голову!
Стража поволокла кричащего и упирающегося Минтхара из шатра. Вожди зашумели, споря. Несколько из них пытались заговорить с чамом одновременно. Некоторые сказали, что именно так и следует обращаться с такими вероломными наглецами, другие — что послов следует уважать, независимо от их миссии. Один из принадлежащих к последним перекричал всех и приник почти к самому уху чама.
— Ладно, ладно, твоя точка зрения мне понятна, — сказал Теорик. — Ладно, мы обдумаем это дело еще раз завтра, когда будем трезвее. Если Минтхар примет завтра более умеренную линию поведения...
— Чам, — крикнул мой компаньон Шнорри, — завтра Минтхар не будет в состоянии принять более умеренную линию поведения!
Теорик с озадаченным видом покачал головой:
— Да, теперь, когда ты так сказал, я понял, что ты имеешь в виду. Стража! Отменить наш последний приказ насчет убийства... ах-ах-ах, уже слишком поздно!
Один из стражников как раз вступил в шатер, держа на вытянутой руке за волосы голову посла Минтхара. Теорик сказал:
— Хорошенькая получилась шутка, хи-хи-хи! Клянусь шарами Грейпнеха, нам придется придумать какое-то оправдание или басню для чама Вандомара. Второй вопрос — предложение, привезенное из Ира демоном Здимом.
Теорик сделал резюме по моему предложению.
— Вначале мы заподозрили в этом какой-то фокус. Поскольку Здим не привез с собой ни верительных грамот, ни убедительных доказательств, — продолжал чам, — он уверял, что все это было украдено заперазхами. Но несколько наших людей, которые служили в Ире, подтвердили, что Здим был там и состоял на службе у знатной дамы из этого города. Так что мы склонны верить ему. И потом, трудно найти причину, которая могла бы заставить его совершить такой долгий и опасный путь просто так. А теперь позволим ему самому выступить перед вами. Его превосходительство Здим!
Говоря о «фокусе», Теорик имел в виду происки не кочевников, а каких-нибудь фермеров или горожан. Кочевники были исполнены презрения ко всем тем, кто вел иной образ жизни.
Вставание из-за стола составило некоторые трудности, потому что принц Хваеднир уснул и его золотистая голова покоилась на моем плече. Аккуратно освободившись, я поведал военачальникам племени о фактах, приведших меня сюда, а Шнорри переводил. Я старался говорить очень осторожно, памятуя о том, что может случиться с послом, попавшим в общество этих пьяных варваров.
Потом началась беспорядочная дискуссия. Поскольку ораторы были теперь основательно пьяны, аргументы, приводимые ими, либо не имели отношения к делу, либо были просто дурацкими. Наконец чам призвал всех к порядку.
— На сегодня это все, — сказал он. — Мы придем к нашему шере... к нашему реше... Мы все обдумаем завтра на трезвом совете. А теперь...
— Прошу прощения, Великий чам, но это не все! — протянул хрунтинг, в котором я узнал человека, насильно привезшего меня в палаточный город. — Я не смел прерывать вас, пока вы были заняты делом, но теперь с делами кончено, и я хочу рассказать вам кое-что об этом демоне!
— О! — произнес чам. — Что же именно, мастер Хлиндунг?
— Он нанес мне тяжкое оскорбление! — Хлиндунг рассказал о нашей встрече в степи и о том, как я силой заставил его отвезти меня к чаму. — Итак, я называю его подлым нечеловеческим чудовищем и докажу мои слова на его корявом и уродливом теле. Выходи вперед, демон!
— Что это значит? — спросил я у Шнорри.
— Это значит, что вы должны с ним сражаться насмерть.
— Чам, — воззвал я, — если этот человек убьет меня, то как я смогу предстать завтра на трезвом совете?
— Пусть тебя это не волнует, — успокоил меня Теорик. — Я слышал предложения и уверен, что Шнорри помнит их наизусть. А драка ваша послужит забавным окончанием сегодняшнего вечера. Как весело, хо-хо-хо! Вставай же и испытай судьбу, мастер Здим!
Хлиндунг с важным видом расхаживал туда-сюда по свободному месту перед столом чама. При нем была шпага, которой он то и дело рассекал воздух, и небольшой кожаный щит, усеянный железными заклепками.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы дать удовлетворение, — сказал я, — но чем же я должен с ним драться?
