рекламной кампании. Первый анонс книги был опубликован в газете «La Presse» за три года до ее выхода, 7 марта 1840 г. (см.: Тот. Р. 769; отрывки из «России в 1839 году» были напечатаны в «La Presse» 17 и 18 апреля, в журнале «La Mode» 5, 15 и 25 мая 1843 г., в журнале «Le Voleur» 20 и 25 мая; объявления о выходе книги появились в течение мая едва ли не во всех крупных парижских газетах. До выхода второго издания во французской прессе успели появиться и несколько аналитических статей, причем весьма сочувственных. 15 августа рецензию в католическом журнале «Correspondant» опубликовал граф Мари Жозеф д'Оррер (i775-1849) который до начала Реставрации (1814) состоял в русской службе, затем служил секретарем французского посольства в Петербурге и потому хорошо знал русскую жизнь; одобряя взгляд Кюстина на положение религии в России, д'Оррер, однако, критикует автора за некоторые неточности и скороспелость суждений (см.: Cadot. Р. 243) — 10 сентября 1843 г. рецензию на книгу «Россия в 1839 году» опубликовал протестантский еженедельник «Semeur», главный редактор которого Анри Лютерот, хотя и не разделял католических пристрастий Кюстина, выразил восхищение его стилистическим мастерством и «уважением к правде». Почти одновременно с выходом второго издания (14, i6 и 17 ноября) в газете «National» появились три пространные статьи Гюстава Эке (Hequet), который, хотя и порицал Кюстина за аристократизм, одобрял его критику Российской империи. Раздражение Кюстина «молчанием крупнейших французских газет» объясняется, по-видимому, тем, что о книге не высказались подробно влиятельные французские критики, такие, как Сен-Марк Жирарден (его весьма хвалебные статьи появились в «Journal des Debats» лишь в 1844 г.: статья первая 4 января, статья вторая 24 марта) или Сент-Бев, который уклонился от подробного анализа «России в 1839 году» и в дальнейшем посвятил ей всего один абзац, да и то в статье, предназначенной для швейцарского, а не парижского журнала («Revue suisse», 3 июня 1843 г.; см.: Tarn. P. 499; Cadot. P. 244); TAG) отпустив несколько колкостей по поводу манерности и многословия Кюстина, засвидетельствовал, однако, что новая книга «производит впечатление». После второго издания положение резко изменилось; «Кюстин, — докладывал 5/17 января 1844 г. в Петербург Я. Н. Толстой, — жалуется в предисловии ко второму изданию на молчание крупнейших французских газет, но если он когда-нибудь опубликует третье издание, он будет уже не вправе жаловаться, ибо возникает впечатление, что газеты только и дожидались второго издания, чтобы начать говорить об этой книге, и никогда еще общественное внимание не было так возбуждено» (ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 4. № 192. Л. до об.; подл. по-фр.).
7
…избранный же нами формат… — Первое издание вышло в формате in-8н; второе — in-12н.
8
Яростные нападки… со стороны русских… — Ко времени выхода из печати второго издания «России» была написана и издана (на французском языке) лишь одна антикюстинская брошюра — «Реплика о сочинении г-на де Кюстина, именуемом „Россия в 1839 году“» за подписью «Русский»; она появилась в конце сентября 1843 г (объявлена в «Bibliographic de la France» 23 сентября I843), а позже была переведена на английский и немецкий языки. Автором ее был Ксаверий Ксавериевич Лабенский (1800–1855) польский дворянин, состоявший в русской службе (и одновременно, сочинитель французских стихов под псевдонимом Jean Polonius). Входя в ряд опровержений Кюстина, опубликованных с ведома русского правительства, брошюра Лабенского выделялась среди них спокойным, уважительным тоном; ругая Кюстина за необъективность и ошибочность его суждений о русских, автор «Реплики» признает, что иные из злоупотреблений, обличаемых французским автором, существуют в действительности; впрочем, замечает он, правительство сознает их и поощряет их обличение, свидетельство чему — пьеса Гоголя «Ревизор» (Labinski. P. 46–47). Брошюра Лабенского, «пикантная сатира, колкая и саркастическая», по свидетельству Я. Н. Толстого, который по поручению русского посольства в Париже занимался ее изданием, имела среди французов такой успех, что уже в январе 1844 г. стараниями Толстого вышло ее второе издание (ГАРФ. Ф. log. СА. Оп. 4. № 195 25 нб-> подл. по-фр.). По мнению М. А. Корфа, в брошюре Лабенского вся книга Кюстина «покрыта язвительною насмешкою, и весь он, так сказать, одурачен: лучший способ ответа, и особенно во Франции, где насмешка составляет такое опасное оружие» (дневник, 5 ноября 1843 г. — ГАРФ. Ф. 728. Оп. 1. № 1817. Ч. 6. Л. 253 об.). Говоря о нападках русских, Кюстин, по-видимому, имел в виду не только брошюру Лабенского, но и устные известия о реакции на первое издание его книги, которая, как сообщал 30 июня 1843 г. поверенный в делах французского посольства в Петербурге министру иностранных дел, Гизо, была запрещена цензурой (после недолгого колебания императора, желавшего вначале разрешить продажу, дабы показать, что он придает Кюстиновым «наветам» очень мало значения; см.: Cadot. P. 229; НЛО. С. 111, 132); в новейшей работе указана точная дата, когда книга Кюстина была запрещена Комитетом цензуры иностранной — 1/13 июня 1843 г. (см.: Гримгюсо. С. 74) — Во французском свете летом 1843 г. шли толки о том, что «в Петербурге читают Кюстина с яростью — именно с яростью, ибо у русских книга вызывает ужасный гнев» (слова дочери российского вице-канцлера К. В. Нессельроде, зафиксированные 4/16 июня 1843 г. в дневнике герцогини де Дино — Dim. P. 289). Наиболее резкой критике со стороны русских авторов книга Кюстина подверглась уже после выхода второго издания (см. подробнее во вступительной статье).
9
…дабы представить Францию страной идиотов… — Этот прием неоднократно использовался и в печатных опровержениях на книгу Кюстина, и в приватных репликах на нее; ср., например, у Лабенского утверждение, что недоброжелатель мог бы опорочить Францию, представив ее страной, природа которой исчерпывается бордоскими ландами и меловыми равнинами Шампани, а история — отравлениями и массовыми убийствами соотечественников (Labinski. Р. 33–35); язвительный пассаж на ту же тему занес в дневник секретарь русского посольства в Париже Виктор Балабин: «Будь у меня время и место, я забавы ради показал бы, как можно описать в той же манере, в какой г-н де Кюстин пишет о России, Францию и французов. Возьмем, например, таможни: вы приезжаете на границу, у вашего ребенка с собою азбука, изданная в Брюсселе; ее конфискуют — вот вам и свободный обмен мыслями; у вас в кармане несколько сигар — их конфискуют; чай также, кружева, шелка и проч. — также; вот вам и свобода торговли! Содержание заключенных в наших русских тюрьмах жестоко! — а Мон-Сен-Мишель с заключенными, о здоровье которых ежедневно извещает нас „National“? И что же мы там читаем? Тот повесился, этот зарезался, тот сошел с ума…» (Balabine. P. 158); ср. также в одном из донесений Я. Толстого: «Славную книгу мог бы сейчас написать о Франции кто-нибудь из русских, в отместку за книгу о России маркиза де Кюстина: стоило бы только перечислить все обвинения, которыми осыпают друг друга различные партии; стоило бы только воспроизвести все то, что высказывается в печати о непорядках, безнравственности, корыстолюбии, недобросовестности и даже бесчеловечности французов!» (ЛН. М., 1937 Т. 414).
10
…упрек в неблагодарности… — Имеется в виду неблагодарность по отношению к Николаю I. Во всех свидетельствах, касающихся реакции императора на книгу Кюстина, подчеркивается его глубокая уязвленность поведением Кюстина, ответившего на любезный прием «клеветническим» отчетом о путешествии. Ср., например, один из рассказов, циркулировавших летом 1843 г. среди русских за границей: «Мне сейчас рассказывал приезжий из Петербурга, что Государь был очень рассержен книгою Кюстина и
