— Рахель, — прошептала Бруния. — Мы видимся в последний раз, Рахель. Пожалуйста, называй меня Брунией. Я не могу уйти, не сказав тебе своего настоящего имени.
— Я так и не успела поблагодарить тебя. — Рахель протянула принцессе руку. — Бруния.
— Не надо благодарности, — возразила принцесса, мягко улыбаясь. — Твоя дружба стала для меня наградой.
Она хотела пожать руку доброй женщины, но с неба послышался звон, и ее потянуло дальше.
Вормс. Извечный Вормс.
Маленькая комната. Маленькая колыбель. Маленький ребенок. Финна спала, сунув крошечный пальчик в рот. Ее дыхание было спокойным и мирным. Боясь разбудить дочь, Бруния не решилась взять ее на руки. Времени было немного, и поэтому она лишь погладила девочку по щеке. Малышка улыбнулась во сне и тихонько причмокнула.
— Ты не дитя любви, — прошептала Бруния и добавила: — И все же любимый ребенок. Мой ребенок.
Зигфинн успел услышать первый удар молотка по драконьему амулету, а затем мир закружился и он оказался в Вормсе, на знакомом стуле в знакомой комнате. Тут по-прежнему все было покрыто сажей и не было свитков, но у стены с большой кистью в руке стоял Халим, закрашивающий следы пожара.
— Любопытный Рагнар, — сказал араб, не отрывая взгляда от стены, — ты так и не вернул мне книгу, которую я дал тебе почитать.
— Мне очень жаль. — Зигфинн еще не пришел в себя от неожиданности. — Я осторожно с ней обращался. Если бы это было в моей власти, то…
— Забудь, — отмахнулся Халим. — Это всего лишь книга, и, вероятно, она не настолько ценна, как мне хотелось бы. Если она позволила тебе скоротать вечера, то пусть так и будет, Рагнар.
— Зигфинн, — поправил его принц, чувствуя в этом крайнюю необходимость. — Меня зовут Зигфинн. Я не мог сказать тебе этого раньше.
— Зигфинн? — повторил Халим. — Имя Рагнар мне нравилось больше. Рагнар. Имя настоящего воина. А Зигфинн звучит как-то… немного по-бабьи. Хочешь хун ча?
Исландскому принцу хотелось посидеть с этим мудрым стариком и послушать его истории, но его мысли прервал громкий звон, пронизывавший все вокруг.
— По-моему, мне пора идти. — Зигфинн увидел, как Халим открыл рот, чтобы ответить ему, но не успел.
Затем принц оказался в спальне. Тут стояли сундуки, стул, свечи и кровать. Спальня Глисмоды. Зигфинн был рад, что доброй женщине, которая приняла его в Вормсе, не приходилось жить в крошечной каморке. Она тут все очень мило обставила.
Из кровати доносился громкий храп, удививший принца. Глисмода тихо встала, но видно было, что на кровати еще кто-то лежит. Охваченный любопытством, Зигфинн подошел поближе и увидел магистра Маивольфа, наслаждавшегося заслуженным сном.
— Зигфинн! — Глисмода, по-видимому, смутилась от того, что ее застали не одну.
Принц обрадовался ее счастью и взглянул на нее с благодарностью.
— Тебя же тут на самом деле нет, правда? — дрожащим голосом спросила женщина.
Взяв ее ладони в свои руки, Зигфинн мягко их пожал.
— Я всегда буду здесь, Глисмода. Всегда.
Послышался еще один удар, и Зигфинн обрадовался тому, что последним образом из этого времени будет лицо этой женщины.
Они стояли в темноте. Там была наковальня, Регин и Брюнгильда. И больше ничего. Ни пола, ни потолка, ни стен, ни горизонта. Куда бы Зигфинн и Бруния ни посмотрели, все было черным, пустым и мертвым.
Регин удовлетворенно поднял амулет щипцами.
— По-моему, этого достаточно. Я же его не для вечности делаю.
Он опустил украшение в ведро. Послышалось шипение. Затем нибелунг быстрым движением перебросил золотого дракона Зигфинну. Поймав амулет, тот задумчиво покрутил его в руках. Теперь талисман был цельным, и благодаря искусной работе невозможно было догадаться, что раньше он был разделен на три части.
— У вас было время, чтобы сказать то, что должно быть сказано? — спросила Брюнгильда.
— Времени было немного, — призналась Бруния. — Мне бы хотелось еще подмигнуть Маивольфу на прощание.
— С ним все хорошо, — вырвалось у Зигфинна. — Даже очень хорошо.
— Тогда мы сделали все, что должно быть сделано, — объявила Брюнгильда. — Воля богов исполнена, а род Зигфрида вновь сумел противостоять судьбе.
Послышался высокий певучий звук, и порыв ветра ударил Брунию и Зигфинна, не затронув Регина и Брюнгильду.
Основы мира треснули, колеса времени остановились и начали медленно вращаться назад.
— Что теперь будет? — крикнул Зигфинн. — Почему мы ничего не видим?
— Сейчас вы находитесь вне реальности, — ответил Регин. — Вам не удалось бы пережить этот процесс, устремись вы против течения, когда вчера становится сегодня, а потом завтра. Но в этом месте в извечном Ничто вы в безопасности.
Взяв Зигфинна за руку, Бруния умоляюще посмотрела ему в глаза.
— Если речь идет о последнем мгновении, то я хочу сказать тебе: я люблю тебя, Зигфинн Исландский.
Он прижал ее к себе.
— Наша любовь будет вечной.
Треск перешел в вой, и черное столетие распалось на тысячи осколков, проиграв в попытке сопротивления. Дни, недели и годы исчезали в утробе времени. Хлеб превращался в тесто, а огонь становился дровами. Реальность напоминала палку, от которой отломили прогнившую часть. Изенштайн, Хурган и Фафнир исчезли, а ордынцы не смогли проникнуть в Мидгард.
Кровь текла в раны обратно, источники континента наполнялись свежей водой. Растения уменьшались, превращаясь в семена, а люди никогда так и не родились.
— В первый раз я не успел всего этого заметить, — прошептал Регин. — Ну и зрелище!
Брюнгильда кивнула.
— Даже боги кряхтят от напряжения, пытаясь восстановить равновесие миров. Я сомневаюсь, что когда-нибудь у них найдутся силы на что-то подобное.
— Возможно, время древних богов уже прошло, — буркнул Регин. — Кому они еще нужны? Кому
А затем наступила тишина. Чистая и идеальная.
— Что случилось? — спросила Бруния.
— Время остановилось, — объяснила Брюнгильда. — В тот самый момент…
— …когда Зигфрид находит свой меч и собирается убить дракона, — договорил за нее Зигфинн. В то мгновение, когда все изменилось.
Несмотря на темноту, все увидели, как пальцы Зигфрида сомкнулись на рукояти Нотунга. Герой был исполнен гордости и решимости.
Зигфинн и Бруния начали растворяться в воздухе. Они возвращались в свое время, исполнив волю судьбы. Наковальня тоже начала подрагивать.
— Не стоило отдавать им амулет, — заметил Регин. — Может, он нам еще понадобится.
— Зачем? — возразила Брюнгильда. — Договор нибелунгов с древними богами разорван. Ты, наверное, чувствуешь, что твои братья устали. Амулет останется всего лишь амулетом, украшением легкомысленных людей.
— Тогда мне, видимо, пора, — пожав плечами, сказал Регин. — Отправлюсь к своим братьям. Они наверняка недовольны. Но с другой стороны, когда они были довольны?
