развлечением — еще бы, такая красивая, яркая и романтичная!.. Но, кажется, она наконец-то сделала выводы из своих несчастий.
— Мы волнуемся за тебя, — нежно сказала Арпаис.
— Повторяю: все будет хорошо. Обещаю! Обещание надо было непременно сдержать. Дело в том, что Беатрис умением обращать на себя внимание владела в совершенстве. И совершенно автоматически им пользовалась. Просто надо поумерить пыл, тогда ничего непоправимого не произойдет. Тем более что внимание Гийома ей не нужно. Так что особых проблем не предвидится.
— Уж очень он хорош собой, Трикс.
— Это точно. Но повода для беспокойства нет, и я скажу вам почему.
— Не может быть, чтобы он не любил женщин!
— Нет, насколько я понимаю, он их любит.
— А насколько ты понимаешь?
— Ни на сколько, просто мне так кажется.
— Хорошо. А то было бы жаль превратить такое красивое лицо в отбивную.
— Спасибо, девочки. Мне будет не хватать вас в ближайшее время!
Подруги прошли вместе через многое: боль, разбитые сердца, а порой и веселый смех. Так что они всегда помнили друг о друге, но Беатрис не хотелось, чтобы они переживали за нее. Обе попали не в самое легкое положение.
— Так вот я вам кое-что объясню. Сегодня за ужином Гийом заявил, что никогда не женится.
— Не редкость для красивых мужчин.
— И он не собирается иметь детей. Никогда! Беатрис затаила дыхание, ожидая реакции подруг на ее слова. Если они успокоятся, ей станет гораздо легче. Ну зачем троим ломать головы там, где легко справиться в одиночку?
— Так, значит, не хочет детей. Это здорово! — Голос Арпаис звучал куда жизнерадостнее.
— Да, теперь мы можем спать спокойно, — согласилась Жанна. — Если мы что и знаем о тебе помимо того, что ты сама непрактичная, романтичная и добросердечная особа на свете, так это то, что ты никогда не влюбишься в человека, который не хочет иметь большую семью. Да уж, Гийом д'Эссиньи может делать все, что угодно, раздеваться и одеваться при тебе десять раз на дню, он лишь зря потеряет время.
Беатрис постаралась отогнать весьма соблазнительный образ, нарисованный Жанной.
— Ты совершенно права, дорогая.
Между мной и Гийомом д'Эссиньи никогда ничего не будет, сказала Беатрис себе еще раз, вешая трубку. Да и как это возможно, когда оба ничего подобного не хотят.
Что не отменяет того факта, что следующие несколько недель будут исключительно трудными для нее. Беатрис вслушивалась в тишину и невольно думала, что же Гийом делает внизу. Она в огромном, прекрасном доме наедине с человеком, при виде которого ее бросает в жар.
Но воля ее тверда. Она справится. Она сильная. И никакие серые глаза тут не помеха. С этой мыслью Беатрис обхватила подушку руками и постаралась заснуть.
Отдых ей необходим. Завтра начнутся приключения. Хорошо, если она справится с работой… и с собой.
Глава 4
Гийом посмотрел на бастионы коробок в бальном зале, затем перевел взгляд на стройную женщину рядом с ними. Может, он все же переоценил ее, точнее, недооценил масштабы стихийного бедствия.
— Как думаешь? Два, три помощника? Целая армия? Ты не чувствуешь себя девушкой из сказки, которой предложили перебрать за ночь несколько мешков фасоли?
Беатрис не ответила, явно не обращая внимания на его слова. В ее глазах светилась радость.
— Боже мой, сколько их! Это же так интересно! А что там внутри?
Гийом прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди.
— Откуда мне знать? Мамины вещи какие-то, она хранила все подряд. Барахло из дома в Англии, где мы выросли, было отправлено сюда. Этим занимались другие люди. Я распаковал только самое необходимое и оборудование для офиса.
— Неужели тебе ни капельки не любопытно? В этих коробках может быть все, что угодно. Сокровища. Семейные реликвии.
— Наверняка. Мать очень интересовалась историей нашего рода.
А он, как видно, нет.
Беатрис только что не танцевала вокруг пыльных коробок, явно предвкушая, что же будет внутри. Гийом невольно улыбнулся, хотя так и не мог отыскать в себе ни капельки энтузиазма. В самом деле, мать наверняка сохранила и преумножила «наследие предков», тщательно сберегая все, что говорило об истории семьи. Но причиной тому были отнюдь не сентиментальные чувства. Просто при случае можно было похвастаться. Что ж, Гийом в чем-то понимал ее.
«Но женщина, что склонилась над коробками, действительно живо интересовалась их содержимым.
— Давай посмотрим вместе, — предложил Гийом. — Я помогу тебе начать. — Его мучила совесть при мысли о том, сколько работы он взвалил на хрупкие женские плечи.
— У тебя же наверняка полно дел, — сказала она, обернувшись к нему на мгновение.
Его и в самом деле ждала масса работы. Вчера вечером он не смог сосредоточиться и не сделал почти ничего.
— И все же я помогу тебе. — С этими словами Гийом снял несколько коробок и поставил их на пол. — Очень скоро я найму тебе помощников.
Тогда он сможет вернуться к работе и не думать о ней. Расстояние между ними было бы очень уместно. Беатрис имеет право быть свободной от его внимания.
Она посмотрела ему в глаза, сглотнула и поспешно склонилась над коробкой.
— Не стоит никого нанимать. Ты и так заплатил очень много.
— Лучше доплатить еще чуть-чуть и жить со спокойной совестью.
— Раз так, — рассмеялась Беатрис, — нанимай, кого хочешь. Только дай мне день-другой, чтобы во всем разобраться и все спланировать. Планирование занимает достаточно времени, как ты, должно быть, знаешь.
— Знаю. Должно быть, тебе это неплохо удается.
Беатрис открыла коробку. Волосы черной волной упали со спины на плечи. Она небрежным, привычным жестом закинула их обратно, как делала, вероятно, уже сотни раз. Только он этого еще не видел. И хорошо, поскольку перед глазами молодого человека немедленно возникла картина: они в постели, Беатрис склоняется над ним, и эти самые восхитительные в мире волосы шелковым водопадом ниспадают на его обнаженную грудь.
Черт возьми, эта женщина сводит его с ума, хотя вовсе не пытается заманить в свои сети, просто распаковывает коробки. И улыбается ему через плечо. На свет была извлечена белая скатерть с вышитым на ней гербом д'Эссиньи.
— Впечатляет, а? Должно быть, там полно таких вещей. Интересно, какой это век?
— Вот уж не знаю. Только и не вздумай ворочать коробки. Они очень тяжелые. Надорвешься.
— Сказал бы ты это моему братцу, тот бы расхохотался. В детстве мы с ним часто дрались.
— И все же думаю, что ты не таскала его на себе, так что, пожалуй, пусть кто-то другой делает тяжелую работу. А то еще спину повредишь.
Другой, но не он. И вообще, если в доме будут еще люди, ему легче будет не думать о ней.
Беатрис меж тем с восторгом вытаскивала вещи из второй коробки и рассматривала их.
— Гийом, это ты в детстве? — спросила она, протягивая ему фотографию. — С твоей мамой?
Карточка слегка выцвела, но он с первого взгляда понял, что женщина на ней не его мать. Все семейные фотографии были призваны документировать историю рода д'Эссиньи, а потому улыбки на них не допускались. Они с Бланш ненавидели так сниматься. И оба очень страдали из-за маниакальной страсти матери сохранять статус их семьи: им запрещали то, что позволяли нормальным детям.
— Нет, не мама. Няня.
— Должно быть, вы были очень близки. Она так хорошо улыбается… Как ее звали?
