Конечно же у номадической машины войны есть своя кулинария и архитектура, но они подпадают под иную «характерную черту», отличную от их оседлой формы. Номадическая архитектура — например, эскимосская иглу или деревянный дворец гуннов — является некой производной от палатки; ее влияние на оседлое искусство исходит от куполов или полукуполов и, более того, от введения пространства, начинающегося очень низко, как в палатке. Что касается номадической кухни, она буквально состоит из воздержания от еды [dé-jeûner: завтрак, «еда, перенесенная на завтра». — Прим. пер.] (пасхальная традиция является номадической). И именно под этой характерной чертой она может принадлежать машине войны — например, у янычар котелок выступает как центр сбора, у них разные уровни кухни, а их шапку пересекает деревянная ложка.
Именно в «Договоре мятежника» («Буржуа») Юнгер яснее всего противопоставляет себя национал- социализму и развивает некоторые тезисы, содержавшиеся в «Рабочем»: концепцию «линии» как активного ускользания, проходящего между двумя фигурами — древнего Солдата и современного Рабочего, — и влекущего их обоих к иной судьбе, в иной сборке (в размышлениях Хайдеггера о понятии Линии, хотя и посвященных Юнгеру, ничего такого нет).
Линн Уайт на самом деле не склонен приписывать слишком много могущества нововведениям кочевников, но иногда устанавливает обширные технологические преемственности, происхождение коих удивительно — он прослеживает технологии горячего пара и турбин, пришедшие из Малайзии (Technologie médiévale et transformations sociales, Mouton, pp. 112–113: «Итак, мы можем проследить цепь технологических стимулов, начиная с некоторых крупных фигур науки и техники начала нового времени через конец Средних веков вплоть до джунглей Малайзии. Второе малайское изобретение — поршень — оказало, несомненно, важное влияние на изучение давления пара и его применений»).
Об особенно щекотливом вопросе, касающемся стремени, см.: Lynn White, ch. I.
См. замечательную статью Машери, «Le sabre contre l'épée», Annales, 1958. Предлагаемые далее наши возражения нисколько не снижают значимость этого текста.
Limet, Henri. Le travail du métal au pays de Sumer au temps de la IHe dynastie d'Ur, Les Belles Lettres, pp. 33–40.
В этом смысле Машери хорошо показывает, как сабля и меч отсылают к двум различным технологическим преемственностям. Именно термин узорчатость, идущая не из дамасского языка, а от греческого или персидского слова, означающего алмаз, указывает на обработку расплавленной стали, в результате чего последняя делается столь же твердой, как и алмаз, а также указывает на узоры, создаваемые на такой стали путем кристаллизации цемента («настоящая дамасская сталь создавалась в центрах, никогда не находившихся под римским владычеством»). Но с другой стороны, насечка узоров на стали, приходящая из Дамаска, указывает лишь на инкрустацию металла (или ткани), подобную намеренно созданным узорам, имитирующим узорчатость совсем другими средствами.
Духовая трубка, стреляющая стрелами. — Прим. пер.
Leroi-Gourhan, Milieu et techniques, Albin Michel, pp. 356 sq. Жильбер Симондон, обсуждая короткие серии, вновь поставил вопрос об «абсолютном истоке технической преемственности», или о создании некой «технической сущности»: Du mode d'existence des objets techniques, Aubier, pp. 41 sq.
Об отношении между литейной формой и модуляцией и о том, как литье скрывает операцию модуляции или сочетается с ней, учитывая, что эта операция существенна для материи-движения, см. Симондон, pp. 28–50 («модулировать значит отливать непрерывным и постоянно варьируемым образом», р. 42). Симондон хорошо показывает, что гилеморфическая схема обязана своей мощью не технологической операции, а социальной модели работы, подчиняющейся такой операции (pp. 47– 50).
