сверхприбыль, если бы последняя не трансформировалась в дифференциальную ренту собственника; но, с другой стороны, поскольку сельскохозяйственная прибыль пропорционально больше, чем промышленная (?) прибыль, то сельскохозяйственный предприниматель вообще имел бы сверхприбыль, если бы та не трансформировалась в абсолютную ренту собственника. Таким образом, рента — это элемент, необходимый для уравнивания или пропорционального налогообложения прибыли: либо уравнивание сельскохозяйственной нормы прибыли (дифференциальная рента), либо уравнивание этой ценовой ставки с ценовой ставкой промышленной прибыли (абсолютная рента). Некоторые марксистские экономисты предложили совершенно иную схему абсолютной ренты, которая, однако, сохраняет необходимое различие, введенное Марксом.
Бернар Шмитг (Schmitt, Bernard. Monnaie, salaires et profit, Ed. Castella, pp. 289–290) различает две формы захвата или «каптажа [собирания, улавливания, перехватывания]», кои, впрочем, соответствуют двум главным фигурам охоты — ожиданию и преследованию. Рента была бы остаточным захватом, или захватом ожидания, ибо она зависит от внешних сил и действует посредством переноса; прибыль была бы захватом преследования, или завоевания, ибо она выводится из специфического действия и требует присущей ему силы или «творчества». Однако это верно лишь по отношению к дифференциальной ренте; как заметил Маркс, абсолютная рента представляет «созидательный» аспект земельной собственности (Pléiade II, р. 1366).
Эдуард Вилл (Will, Edouard. Korinthiaka, Ed. De Boccard, pp. 470 sq.) анализирует довольно поздний, но образцовый, случай реформ тирана Кипсела в Коринфе: а) часть земель, принадлежащих родовой аристократии, конфискуются и распределяются между бедными крестьянами; Ь) но одновременно конституируется запас металлических денег благодаря изъятию их у изгнанных лиц; с) сами эти деньги распределяются среди бедных, но для того, чтобы те отдали их прежним владельцам в качестве компенсации; d) прежние владельцы выплачивают из них свои налоги в деньгах так, чтобы обеспечить движение, или обращение, денег и эквивалентность между деньгами, товарами и услугами. Мы уже находим аналогичные фигуры непосредственно вписанными в архаичные империи независимо от проблем частной собственности. Например, земли распределяются в собственность чиновникам как тем, кто используют их или сдает в аренду. Но если чиновник получает, таким образом, ренту работой и натурой, он должен выплатить императору требуемый налог деньгами. Отсюда необходимость в «банках», которые в сложных условиях обеспечивают эквивалентность, конверсию и циркуляцию товаров-денег через всю экономику — см.: Cardascia, Guillaume. Armée et fiscalité dans la Babylonie achéménide // Armées et fiscalité dans le monde antique, C.N.R.S., 1977.
Такие авторы, как Вилл или Габриэль Ардан [Gabriel Ardant], показали, что торговая функция не объясняет происхождение денег, связанное с идеями «жалованья», «выплаты», «налогообложения». Вилл доказывает это главным образом для греческого и западного мира; но даже в Восточных империях монополия на монетаризованную торговлю, по-видимому, предполагает денежный налог. См.: Will, Edouard. Réflexions et hypothèses sur les origines du monnayage // Revue numismatique 1955; Ardant, Gabriel. Histoire financière de l'antiquité à nos jours, Gallimard (pp. 28 sq.: «[социальные] среды, которые породили налог, породили также и деньги»).
Об этом аспекте косвенного налога см.: Emmanuel, A. L'échange inégal, Maspero, pp. 55–56,246 sq. (в отношении внешней торговли). Что касается отношения налоги — торговля, исторически особенно интересен случай меркантилизма, анализируемый Эриком Оллизем [Eric Alliez] (Capital et pouvoir, неизданный текст).
Bernard Schmitt, Monnaie, salaires et profits.
Маркс часто настаивает на следующих тезисах, особенно в своем анализе первоначального накопления: 1) первоначальное накопление предшествует способу производства и делает его возможным; 2) оно, следовательно, предполагает особое действие со стороны Государства и права, которые не противятся насилию, но, напротив, способствуют ему («Эти методы отчасти покоятся на грубейшем насилии, как, например, колониальная система. Но все они пользуются государственной властью, т. е. концентрированным и организованным общественным насилием» — Маркс К. Капитал, т. I // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 23. М., 1960, с. 761); 3) Такое правовое насилие появляется вначале в своей грубой форме, но перестает осознаваться по мере того, как устанавливается способ производства; оно, как кажется, отсылает к чистой и простой Природе («Внеэкономическое, непосредственное принуждение, правда, еще продолжает применяться, но лишь в виде исключения» — Там же, с. 747); 4) такое движение объясняется особым характером этого насилия, которое ни в коем случае не сводится к краже, преступлению или беззаконию: то, что изымается у рабочего, не является сдиранием последней рубашки, капиталист «не только „вычитает“ или „грабит“, но и вынуждает производство прибавочной стоимости, т. е. помогает создавать то, что подлежит вычету. <…> В стоимости, „конституированной“ не трудом капиталиста, заключается часть, которую он может присвоить себе „по праву“, т. е. не нарушая права, соответствующего товарному обмену» (см.: Маркс К. Замечания на книгу А. Вагнера «Учебник политической экономии» // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 19. M., 1960, с. 374).
В этом смысле Жан Робер хорошо показывает, что первоначальное накопление подразумевает
