палубе, когда новоприбывший летописец выискивал источник для вдохновения. Джесметин пробыл на флоте шестьдесят лет, и каждый месяц из них был заметен. Он ходил с серебряной тростью, большая часть правой стороны тела гудела и жужжала от работы бионики под формой старика. Борода была коротко подстрижена на худом лице, бледная кожа которого окружала оскал, похожий на прорезь в старой шкуре.
- Эй ты, - произнес генерал. - Ты заблудился?
Ну, на самом деле, он не заблудился. Но и делать здесь, на оперативной палубе, ему было нечего.
- Да. Заблудился.
- Ты не умеешь врать, сынок.
Это чрезвычайно обидело Исхака, но он не подал вида.
- Именно так.
- Ты слишком много улыбаешься. Будь у меня дочери, я бы тебя прикончил только за то, что ошиваешься возле них.
- При всем уважении, сэр, я не в настроении для клеветы. И я действительно немного заблудился.
- Видишь? Продолжая улыбаться, ты меня не проведешь. Кто ты такой?
- Исхак Кадин, официальный летописец, - ему нравилось, как это звучит, так что он произносил фразу как можно чаще.
- О, - старик прокашлялся со звуком промываемой гальки. - Ты, случаем, не поэт?
- Нет, сэр. Я имаджист.
- Жаль. Благословенная Леди любит поэзию. Хотя, гм, оно и к лучшему, что ты никогда не переступишь ее порога, я полагаю.
Это было до того, как он узнал, кто такая Благословенная Леди, но одного такого ворчания хватило, чтобы заставить его желать переступить ее порог как можно скорее, кем бы она ни была.
- Стало быть, охотишься за пиктами?
- Виновен по всем пунктам, - Исхак сдержал улыбку, не дав ей появиться на губах.
Старик почесал свою аккуратную бородку, пальцы заскребли по волосам, которые были чуть длинее щетины.
- Это боевой корабль, знаешь ли. Шляясь вот так, ты можешь вляпаться в кучу неприятностей. Ступай обратно на нижние палубы и жди с остальными прибытия капеллана. Там и сделаешь все свои пикты.
Исхак счел это справедливым, но прежде чем развернуться и уйти, решил еще раз попытать счастья.
- Сэр?
-Что? - старик уже уходил, постукивая тростью по полу.
- Вы не выглядите как тот неумолимый ужас, которого велено опасаться всем летописцам.
Генерал Аррик улыбнулся, отчего трещина на его лице стала еще менее симпатичной.
- Это только потому, что ты не один из моих подчиненных, летописец Кадин. А теперь уходи с оперативной палубы и возвращайся в подпольный бар, который, я уверен, вы, мелкие крысы, уже устроили в темном уголке этого благословенного корабля.
- Он называется «Погребок».
- Как подходяще, - фыркнул старик и ушел.
Так что он ждал одиннадцать дней и, в полном соответствии с прогнозом генерала, провел их в баре.
И вот он был здесь, дотащив свое измученное похмельем тело до главного ангара правого борта, и ожидал вместе с разными отбросами и военным начальством прибытия капеллана.
- Я думал, что Алый Повелитель будет тут, - прошептал он Марсину. Летописец просто пожал плечами, продолжая делать записи и набрасывать непонятные фигуры.
По крайней мере, здесь были Астартес, хотя Исхаку их присутствие доставило куда меньше удовольствия, чем он ожидал. Их было всего двадцать: серые изваяния, стоявшие двумя рядами по десять, не шевелясь. Огромные болт-пистолеты были прижаты к нагрудникам Несущих Слово, отключенные цепные мечи висели сбоку. Свитки и изображения выдавали в них воинов 37-й штурмовой роты.
Исхак был в курсе разговоров о развертывании: большая часть 37-й роты была на мире внизу, ведя умиротворительную войну вместе с эвхарскими полками генерала Аррика.
Он сделал несколько изображений безмолвно возвышающихся Астартес, но угол обзора был далек от идеала, а край кадра испортили ковылявшие на заднем плане сервиторы. Он ожидал, что воины будут более великолепными и вдохновляющими, но обнаружил, что ему трудно сглотнуть, если долго смотреть в их сторону. Они вообще не были вдохновляющими. Просто... внушительными. Отстраненными. Холодными.
- Внимание! - рявкнул генерал.
Исхак в ответ встал слегка ровнее. Эвхарские офицеры вытянулись, словно шомпола. Астартес не пошевелились.
Десантно-штурмовой корабль медленно и спокойно вплыл в ангар, маневровые двигатели извергали воздух под давлением, пока он опускался. Алая броня покрывала «Громовой ястреб» однообразными пластинами, слева и справа находились тяжелые болтерные турели — сервиторы, прикованные к орудийным системам, постоянно готовые к угрозе.
Посадочные захваты прикоснулись к палубе. Наконец, с визгом гидравлики опустилась пассажирская аппарель.
Исхак сделал пикт зевающей пасти корабля.
От края ангара вышли еще Астартес — пятеро воинов в более новой и обтекаемой, чем у их братьев, броне, раскрашенной в багряный и серебряный цвета, черные шлемы глядели прямо вперед. Летописцы разом повернулись, бормоча и перешептываясь, делая пикты, записывая и зарисовывая увиденное.
-
Впереди них шел воин, с чьих плеч ниспадал черный плащ, эмблема Легиона терялась за пожелтевшими пергаментными свитками, описывавшими его подвиги. Он прошел мимо собравшихся летописцев, сочленения боевого доспеха МкIV издавали мягкое певучее гудение. Свисавшие на железных цепях черепа чужих военачальников постукивали по темному керамиту.
-
Воин подошел к Благословенной Леди, приветствовал ее легким наклоном головы и произнес имя «Кирена», признательно рыкнув.
- Здравствуй, Аргел Тал, - улыбнулась она, не глядя на него. Свита служанок и советников со степенной неторопливостью попятилась, когда Гал Ворбак заняли места вокруг своего господина. Исхак сделал еще один пикт: огромный воитель в ощерившемся черном шлеме и крохотная фигурка возле него, оба окружены закованными в красное Астартес.
Фигура, спускавшаяся в ангар с «Громового ястреба», была облачена в такой же доспех, как ее братья из Гал Ворбак, хотя отделка была выполнена из бронзы и кости, а на шлеме золотыми пластинками были изображены колхидские руны.
Капеллан Ксафен сошел по аппарели и у подножия кратко приобнял Аргел Тала.
- Кирена, - произнес капеллан затем.
- Здравствуй, Ксафен.
- Выглядишь помолодевшей.
Она залилась краской и промолчала.
Аргел Тал указал на «Громовой ястреб».
- Как там наши братья из IV Легиона?
Громыхающий голос Ксафена был так же искажен воксом, как и у Аргел Тала.
- Железные Воины в порядке, однако приятно вернуться обратно.
- Я полагаю, многое нужно обсудить.
- Разумеется, - откликнулся капеллан.
