Первый еретик

существе человека, которым оно когда-то было.

27 Изображение, которое его прославит Жертвоприношение Бремя истины

Исхак прыгнул и подкатился под переборку до того, как она опустилась. Это было не так рискованно, как звучало, поскольку защитные двери закрывались какое-то время, но под вой сирен и в полумраке аварийного освещения он едва ли мог мыслить ясно. Ему не хотелось, чтоб его вытянуло в пустоту через пробоину, но он не желал и быть пойманным здесь по завершении битвы. Надо было бежать, бежать, бежать.

Удостоверившись, что пиктер все еще цел, он снова побежал, отчаянно стремясь убраться с этой палубы. Лабиринты коридоров мешали ему, дополнительно осложняя задачу тем, что большинство отметок на стенах были на колхидском, а не на имперском готике.

Я здесь уже был? Коридоры были похожи друг на друга. Вдалеке были слышны звуки закрывающихся переборок и обваливающихся коридоров, когда корабль получал очередное попадание. Он уже проходил по нескольким магистралям, где от стен остались только разбросанные по полу осколки серой стали и черного железа.

Он снова побежал. За следующим углом оказались четыре мертвеца — эвхарские солдаты, полураздавленные упавшей от взрыва стеной.

Нет. Трое мертвых.

- Помоги мне, - проговорил четвертый.

Исхак замер, а корабль начало трясти. Если солдат выживет и опознает его позже, он станет покойником за проникновение на монашескую палубу.

- Прошу тебя, - умолял дрожащий человек.

Исхак опустился на колени возле солдата и сдвинул часть обломков с его ног. Эвхарец закричал, и имаджист прищурился в полумраке, чтобы разглядеть причину. Некоторые осколки вонзились в ноги и живот солдата, пригвоздив его к полу. Так что помочь ему было невозможно. Чтобы вытащить все это, понадобился бы умелый хирург, но даже тогда вряд ли бы удалось спасти бедолагу.

- Я не могу. Мне очень жаль. Я не могу, - он поднялся на ноги. - Я не могу ничего сделать.

- Пристрели меня, тупой ублю...

- У меня нет... - он заметил полузасыпанную мусором винтовку солдата и вытащил ее наружу. Пока он пытался прицелиться, трясущийся корабль едва не сбил его с ног.

Спусковой крючок щелкнул. Щелк, щелк, щелк.

- Предохранитель, - простонал солдат. Под ним растекалась лужа крови. - Переключатель.

Исхак сдвинул рычажок на боку ружья и надавил на спуск. Ему раньше не приходилось стрелять из лазерного оружия. От трескучей вспышки у него перед глазами заплясали огни, и ему пришлось напрячься, чтобы взглянуть на солдата. Человек был мертв, содержимое головы оказалось на стене позади него. Коридор загромождали обломки, и Исхак с лязгом бросил винтовку и развернулся, чтобы двинуться туда, откуда пришел.

Переборка в конце зала закрылась с бесповоротностью, которая, по мнению Исхака, была практически самодовольной. Он оказался заперт в коридоре с четырьмя трупами и грудой обломков. Отсюда вела только одна дверь, с каждой стороны которой на поврежденных стенах было написано что-то, похожее на колхидские стихи.

Он постучал в нее кулаком, но не получил ответа. Дверь оказалась теплой, словно комната за ней была живым существом. Исхак попробовал вводить бессмысленные числа на клавиатуре, но не добился успеха.

В конце концов, он снова взял лазерную винтовку, закрыл глаза и выстрелил в панель. Клавиатуру закоротило, на ней замерцали крохотные язычки пламени, и дверь в сердце монашеской палубы открылась с усталым шепотом вырвавшегося воздуха. Дуновение было омерзительным, в нем угадывалось биологическое происхождение, вонь немытой плоти и смрад долгого заточения. Из комнаты, словно подхваченные воздухом, донеслись голоса. Они бормотали и ворчали, но в них не было смысла.

Исхак стоял, глядя внутрь, не в силах подобрать названия тому, что видел.

Полыхнула вспышка пиктера. Вот, наконец, изображение, которое его прославит.

Его брат был воином и полководцем. С того момента, как их оружие в первый раз столкнулось, Коракс сражался, чтобы убить, а Лоргар — чтобы остаться в живых. Схватка протекала слишком быстро для глаз смертных, оба примарха выжимали из себя больше, чем когда бы то ни было.

Коракс уворачивался от крозиуса, ни разу не парировав удар. Он уклонялся в сторону, отпрыгивал подальше или включал реактивный ранец, чтобы подняться выше тяжеловесных ударов Лоргара. Лоргар же, напротив, отчаянно блокировал атаки брата, и его глаза заливал пот. Огромное навершие Иллюминарума звенело, словно церковный колокол, отбивая в сторону когти Владыки Воронов.

- Что вы творите? - выкрикнул Коракс в лицо брата, когда их оружие сцепилось. - Что за безумие вас всех охватило?

Лоргар вырвался и оттолкнул Коракса достаточно сильно, чтобы тот потерял равновесие. Владыка Воронов мгновенно выровнялся, ранец изрыгнул пламя и понес его обратно к брату. Заостренные крылья блеснули, разворачиваясь, но Лоргар был готов к этому. Он не отреагировал, когда они прорезали броню, оставляя царапины и порезы, а вместо этого сосредоточился на том, чтобы отбить удар когтей Коракса. Выиграв для себя несколько безопасных мгновений, Лоргар, наконец, нанес точный удар. Крозиус врезался в нагрудник Коракса и отшвырнул того прочь. Силовое поле, окружавшее навершие булавы, ударило с такой силой, что от сражающихся братьев разошлась ударная волна, бросившая ближайших Астартес на землю.

Быстрее вздоха, Коракс снова оказался на ногах и понесся к Лоргару на пылающих ускорителях.

- Отвечай мне, предатель, - прорычал Владыка Воронов. Темные глаза прищурились от окружавшего Лоргара тошнотворного свечения. - Это твое психическое золото... жалкое подобие нашего отца...

Лоргар почувствовал, как скользит по грязи, подошвы терлись о землю, когда брат снова навалился на него со всей силой. На этот раз он не мог разорвать захват. Обе перчатки Коракса вцепились в рукоять Иллюминарума, опаляя древко и руки Несущего Слово.

- Я несу человечеству истину, - выдохнул Лоргар.

- Ты разрушаешь Империум! Ты предаешь собственный род! - в черных глазах Владыки Воронов было такое бешенство, которого Лоргар раньше не мог и вообразить. Коракс всегда казался столь молчаливым и бесстрастным. То, что за обликом альбиноса скрывается такой воин, оказалось ужасным откровением.

Кончики когтей, окутанные потрескивающим силовым полем, были уже на расстоянии вытянутого пальца от лица Лоргара.

- Я убью тебя, Лоргар.

- Я знаю, - он говорил, стиснув зубы и ощущая, как силы покидают его тело. - Но я видел будущее. Наш отец станет обескровленным трупом на золотом престоле и будет вечно кричать в пустоту.

- Ложь, - черные глаза сузились, и мышцы Владыки Воронов напряглись, усиливая нажим. - Ты повергаешь царство в хаос. Уничтожаешь совершенный порядок.

Серые глаза Лоргара светились, невзирая на напряжение тела.

- Противоположность хаоса — не порядок, брат. Это стагнация. Безжизненная и неизменная стагнация.

С последним хрипом силы покинули Лоргара. Трясущиеся руки больше не могли сдерживать оружие брата.

- Вот и все, - прошипел Коракс, брызгая слюной на глаза и щеки Лоргара. - Вот и смерть, которой ты