поднятию моего настроения.
А во-вторых, на мой приветливо горящий в ночи огонёк внезапно слетелась целая стайка незваных «гостей». Разного плана, рода занятий, и являющихся полными антиподами друг другу.
Едва только я рассеянно вышел на улицу, чтобы после мытья полов выплеснуть в морозную темноту грязную воду из ведра, как на меня горохом посыпались какие-то крупные, отчего-то очень раздражённые бородачи с перекошенными от злобы и невроза лицами.
Они облепили меня, словно лилипуты Гулливера, немало удивив меня своим количеством и повышенной озлобленностью. По всей видимости, у ребят не задалось что-то с самого утра с желудочно- кишечным трактом, и их нервное и агрессивное поведение явилось следствием непреходящей диареи. А может, как раз таки наоборот, именно застарелые запоры определяли степень их постоянной, непреходящей ненависти к миру и ко мне в частности…
Очевидно, из темноты да на свет, они что-то не сразу сообразили насчёт моих габаритов и нормах поведения при встрече муравья с горою, потому сгоряча повисли на мне подобно сявкам на медведе, старательно охаживая меня отнюдь не маленькими для обычных людей кулаками и смрадно дыша мне в затылок перегаром и чесноком.
Видимо, ребята всерьёз понадеялись свалить меня в несколько ударов, и будь на моём месте кто другой, так оно б и случилось. В их несуразном поведении и манере входить чувствовалась серьёзная, долговременная практика.
Скорее всего, весьма регулярно удачная. При других обстоятельствах.
А так — вышел полный конфуз. Мне почему-то совсем не хотелось почувствовать боли от их неловких тычков и упасть замертво, как все их предыдущие жертвы. В том, что они у них были, бородачи сомневаться не давали.
Парни старались вовсю, сопя и матерясь хуже маленьких детей.
Правда, их первый грозный порыв существенно поугас, когда я стряхнул их и мимоходом ненароком зашиб насмерть двоих «великанов». Этих особенно ретивых в части попыток нанесения мне жестоких побоев и, судя по виду, самых ограниченных разумом. Эдаких дегенеративных «дур-машин». Они отдали жизни за торжество справедливости первыми.
Оставшиеся четверо придурков оторопело уставились на меня, так и стоящего в светлом проёме двери. Поскольку вся эта свалка происходила прямо на пороге.
Пока до них дошло, что я в два с лишним раза крупнее…
Пока сбегали убедиться, что парняги больше не встанут и не разопьют с ними «по маленькой», прошло около минуты.
Всё это время я терпеливо мёрз и ждал, пока искорка их соображения несколько раз слепо проследует по загадочным тропам мышления, привычным ей путём, от анального отверстия до макушки.
Первым «опомнился» рыжий громила в джинсовой тёплой куртке и крохотной шапчонке на огромной башке. Он выхватил откуда-то из несвежих штанов пистолет и наставил его мне прямо под нос:
— А ну стоять, ур-род! — истошно заголосил он, лихорадочно облизывая губы и суетливо переминаясь с ноги на ногу.
Правила ведения схватки требовали, чтобы он надвигался на меня бесстрашно и с понтами, куда большими, чем у короля Бульонии. Однако он отчего-то не торопился.
Я его понимал.
Когда идёшь на дело в полной уверенности, что твоих кулаков более чем достаточно для нормального человека, пусть даже и с крайне крепким здоровьем, да ещё и с толпой подобных тебе «горилл», поневоле испытываешь чувство счастливой «спортивной» безнаказанности.
Однако, когда перед тобою вместо ожидаемого рыхлого бюргера или даже дюжего сложения туриста предстаёт ТАКОЕ, легко напустить шустрых «мурашек» в штаны.
Как и всем самоуверенным идиотам подобного рода, оружие в собственных руках кажется им великой и неоспоримой панацеей от любых неудач, средством для исправления ситуации, когда дело пахнет безнадёжностью и позором.
Им обычно пользуются такие подонки, когда видят, что руками им не справиться.
Держа вас на прицеле, они уже мнят себя владыками мира.
Поэтому, зная всё это, я предвкушающе хмыкнул и решил их слегка «разубедить»…
Мне не удалось сделать бы из них праведников, открой я для них даже шикарный молельный дом, где им ещё и платили бы огромную зарплату за исправление поведения.
Я в этом был уверен более, чем в собственном здоровье, потому ни с кем из них не стал особо церемониться.
И кроме того, мне совсем не нравится, когда в ноздри тычут холодным стволом. Так и простыть до гайморита недолго.
…Может быть, силы наши и были неравны, и игра велась с моей стороны не совсем по спортивным правилам, но отчего-то мне подумалось, что сам расклад, количественное соотношение сил были самым что ни на есть честными.
А как иначе? Не думаю, что у них присутствовали уже хотя бы такие понятия о чести, как у меня.
Поэтому я, не задавая им лишних вопросов типа «а что вы тут делаете, ребята» и «что вам здесь, негодяям, нужно», сделал лёгкое и плавное движение в сторону. Утекающее движение.
Я не горел желанием кричать и звать на помощь, и безо всякого сожаления и по-простому самолично «приложил к делу руки».
…Когда я несколько успокоился, полянку перед моим домиком украшали шесть хладных трупов, принявших самые причудливые и неестественные позы.
Если бы мне вздумалось просидеть тут до Рождества, я, пожалуй, украсил бы ими самую большую ель в округе, развешав их по веткам в назидание вороватым сойкам. Предварительно обмотав идиотов цветной бумагой на манер китайских фонариков.
Уверен, что праздник удался бы на славу…
…Едва только я закончил сию нешумную экзекуцию, оказав обществу ещё одну, столь полезную услугу в деле очищения улиц от лихого люда, как внизу, в долине, замелькали блики полицейских «мигалок». Ага, так вот как и по какой причине оказались здесь эти добры молодцы…
Видимо, они сматывались от преследования, от севшей им «на хвост» полиции, и вдруг среди чёрного, как смоль, леса обнаружили окошки избушки, да ещё и ярко освещёнными. По ходу дела решили либо пересидеть опасность, либо взять заложников. Вот и заглянули ко мне на свою беду, сердешные…
В их сумках я при беглом осмотре обнаружил немало награбленного добра, и основную их часть составляли «камушки». Пожалуй, они накануне очень «удачно зашли» в крупный ювелирный магазин. А оттуда их уже гнали до самых гор стражи порядка, практически своевременно примчавшиеся на истошные вопли скрытой сигнализации.
Они тоже скоро будут здесь.
Парад мундиров и эполет на плацу перед лесным срубом не входил в мои планы. Так что мне приходилось отчаянно поторапливаться.
Я сгрёб эти, уже начинавшие коченеть «отруби», в охапку и потащил их вместе с их добычей вглубь леса. Пусть там, в тишине и покое, и «попилят» награбленное.
Думаю, примеченный мною ранее небольшой овраг идеально подойдёт для того, чтобы наполнить его этими синюшными бурдюками мёртвых кишок. Лучшей «гостиницы» я придумать им пока не в состоянии. По крайней мере, на эту ночь. А вот что будет утром…
Пожалуй, мне стоило так же подумать и о себе. Об уместности собственного присутствия в этих местах. И о местах, что находятся гораздо дальше этих лесов. Где воздух чист и свеж. «Где природа тиха и невинна»…
Короче, я вдруг подумал о своём быстром и полном отсутствии здесь!
Этих горемык ножа и кинжала рано или поздно найдут, не по следам, так по запаху, и тогда полиция захочет побеседовать с тем, кто уложил «поспать» эти шесть неслабых тел. Криминалист даст нужное заключение, и перед оперативниками встанет та ещё задача: поговорить «по душам» с (цитирую)
