Она нашла замшевый мешочек с завязками от солнцезащитных очков, выгребла из карманов мелочь и положила в мешочек. Получилось очень стильно. С деловым видом обойдя квартиру, Алиса собрала все, что ей было необходимо для проведения ритуала. Грызлов внимательно наблюдал за ней, и в его черных глазках сияла законная гордость учителя, любующегося способным учеником.
Алиса положила мешочек на стол, зажгла две свечи справа и слева от него, прикрыла мешочек черным лоскутом от бывшего маминого платья и села на стул, положив локти на стол. Она протянула ладони к пламени свечей и произнесла:
Свечи мигнули и разгорелись еще сильнее, пламя стало сильным и ровным, и домовой одобрительно кивнул. Алиса сняла с мешочка черный лоскут, завязала его узлом и подожгла от обеих свечей с разных сторон, потом положила его на блюдо, где лоскут быстро превратился в легкий пепел.
– Молодец, – похвалил ее Грызлов, – ни разу не сбилась!
– Теперь это оберег? – спросила Алиса, держа мешочек на ладони.
– И очень сильный, – ответил домовой, – достаточно было призвать всего одну Силу, и то вышло бы хорошо, а ты призвала все. А с чего это ты вдруг оберегами занялась?
– Не знаю, – сказала Алиса, – просто чувствую, что мне это пригодится…
В обратный путь Петра Вениаминовича провожали старшие Малышкины, Нина и Саша. Приехали в аэропорт заранее, потому что дед панически боялся опоздать на самолет. Саша и Малышкин тащили по тяжелой сумке с подарками. В зале прилетов остановились напротив стоек регистрации и начали прощаться. Времени до отлета оставалось еще много, но Водорябов предпочитал поторопиться и стал прощаться. Все наперебой закричали, пытались договорить то, что не успели сказать за эти дни.
– О свадьбе оповестите заранее, – наказывал дочерям старик, – чтобы я успел гостинцев собрать и доехать на поезде. Уж больше на самолете не полечу, больно страшно.
– Не волнуйся, папа, все сделаем как положено, – сказала Ниночка.
– Алису ко мне в августе отправляйте, пусть подружек берет, я им такие места покажу! – обнимал Водорябов дочку.
– Ты пиши, папа! – целовала его Корделия в морщинистую щеку.
Смел ли мечтать Петр Вениаминович, что когда-нибудь он обнимет своих взрослых дочек, которые выросли такими благородными и даже не упрекнули его в том, что он оставил их совсем маленькими?! Нельзя сказать, что он прожил несчастливую жизнь, но в ней было мало любви и много горьких воспоминаний. Зато теперь на старости лет ему выпало такое счастье!
Объявили посадку. Начались объятия и поцелуи, и все переобнимались по три раза. Старик страшно беспокоился, что опоздает на рейс, и чуть ли не бегом поспешил к стойке контроля.
Когда Водорябов после регистрации в толпе пассажиров шел на посадку, он все оглядывался и, стесняясь навернувшихся слез, по-стариковски вытирал их рукавом пиджака…
Из аэропорта провожающие вернулись в Москву на такси. Саша и Нина вышли на Ленинградском шоссе в районе Сокола, а Корделия и Володя поехали дальше – в телецентр Останкино на работу.
Ниночка и Саша отправились домой пешком. По пути зашли в магазин и накупили еды – всякой вкуснятины. Ниночка с удовольствием отметила про себя, что они выглядят как настоящая семейная пара. После ужина они пили чай с творожным печеньем, которое Ниночка испекла на скорую руку. Саша заметил, что она все время о чем-то напряженно думает, и спросил, в чем дело.
– Знаешь, нам надо серьезно поговорить, – сказала Ниночка заговорщицким тоном.
Она вынула из кухонной тумбы банку с крупой и поставила ее на стол перед Сашей.
– Ну и что? – спросил он удивленно. – Крупа как крупа.
Нина вытащила из банки какой-то предмет, завернутый в носовой платок.
– Мне сказали, что это чрезвычайно ценная вещь. – Она со смущенным видом вытряхнула из свертка браслет со скарабеями. – Ты не думай, что я специально хотела узнать его цену, просто одна фифа сказала мне, что не решилась бы таскать на себе такую дорогую вещь без охраны. Вот Корделия и поволокла меня к ювелиру…
– И что он сказал? – заинтересовался Саша.
– Что браслет стоит около миллиона… – Она с торжественным видом сделала мхатовскую паузу и выпалила: – Долларов!
– Вот это да! – обрадовался Саша. – Вот это подарочек преподнес нам с тобой Нептун! Это же здорово!
Саша вспомнил старую цыганку, которая напророчила ему богатство. Как вообще цыгане умудряются предсказывать будущее? Может, она на самом деле колдунья, а то и ведьма? Пусть даже так: она ничего не взяла за предсказание, ничего не потребовала взамен. Саша мысленно пожелал здоровья и долголетия старой цыганке, а заодно и всей ее семье. Много им, цыганам, люди несправедливостей чинят, не глядя, кто прав, кто виноват.
– Я предлагаю его продать, – сказала Ниночка, нежно поглаживая скарабейчиков кончиками пальцев, – и обеспечить себе красивую жизнь. Купим большую квартиру, хорошую машину, мебель. Я всегда мечтала о большой библиотеке. Тебе мощный компьютер обязательно как программисту. Захочешь свое дело завести – пожалуйста! А Разбоя кормить будем куриными грудками и говяжьей вырезкой.
Саша растерянно улыбнулся:
– Будет все, как ты захочешь! – Он наклонился к невесте и нежно поцеловал ее в губы. – У нас еще вся жизнь впереди. И мы обязательно будем счастливы. Я в этом уверен!
Петр Водорябов, несмотря на свой страх перед авиаперелетами, добрался до Анапы вполне благополучно, если не считать тряски и воздушных ям на границе Московской области. Потом доехал автобусом до Абинска, а оттуда на пасеку его отвез давнишний друг, Павел Николаевич.
Оставленный на хозяйстве помощник Женя выбежал из вагончика им навстречу, принял две сумки с подарками. Водорябов участкового без угощения не отпустил, усадил за стол под дубовыми раскидистыми ветвями. В четыре руки – с помощью Жени – быстренько организовал застолье и начал творчески потчевать обоих друзей. Само собой, не обошлось и без принятия лечебной настоечки – собственной выделки, на меду.
Петр Вениаминович в подробностях рассказал приятелям свою сказочную историю, в сатирическом виде описал нравы москвичей, которые день и ночь бегут куда-то наперегонки и все никак не могут остановиться. А цены в столице – в глазах темнеет от таких цен!
– Дочки мне говорят, оставайся, мол, папа, у нас, живи, сколько хочешь! А я говорю, не могу я в такой духоте-толкотне жить! У вас же, говорю, пчелы дохнут от выхлопных газов! Лучше, говорю, вы ко мне приезжайте, – хвастался Водорябов. – А внучка какая у меня, Алиса! Красавица, умница. Английский учит, фехтованием занимается!
Участковый и Женя только глазами хлопали в ответ. Им и в голову не могло прийти, что телезвезды Корделия Малышкина и Нина Водорябова, которых они чуть ли не каждый день видят по телевизору, дочери их дорогого Петра Вениаминовича!
Отведав московских деликатесов, участковый заметил:
– А еда-то у них там – того! Химия какая-то! И стоит, говоришь, дорого? Надо бы им отвезти на пробу нашей домашней колбаски, сала, фруктов-овощей. Короче, экологически чистых продуктов. Чтобы поняли, где лучше, внутри душегубки или снаружи.
– Осенью повезу обязательно, а может, и раньше, уж больно я по ним теперь скучать буду.
– Тут у нас без неприятностей не обошлось, Петр Вениаминович, – улучив момент, вступил в разговор Женя.
– Что случилось? – встревожился Водорябов.
– Три пчелиные семьи погибли…
– Как же такое произойти могло? – вспылил старик.
