реальном измерении.
Здесь толпа была еще гуще, чем на середине платформы, и в ней встречалось много людей, что поразило Алису и Швырова. Среди них были видные политики и чиновники высших эшелонов власти – оказывается, очень многие из них вхожи в мир магии! Вся толпа валила в одну сторону – по направлению к Сталинскому залу. Масштабы подземного коридора поражали, в нем вполне могли разъехаться два троллейбуса, и еще осталось бы место.
– Не оглядывайтесь по сторонам, улыбайтесь! – сказал Карлос. – Уже скоро…
Через пару минут они оказались в украшенном по краям монументальными колоннами круглом зале размером с три спортивных комплекса «Олимпийский»…
Призрачная женщина приближалась, а Водорябов не мог сдвинуться с места. Ноги у него будто приросли к земле, в голове нарастал шум, метался от уха к уху чей-то зловещий хохот. Из груди призрака вырвался сноп белого пламени и понесся к старику. Ошеломленный Водорябов почувствовал, как его сильно дернули сзади, и он упал. Терентьевна выставила зеркало как щит и приняла огненный удар, а затем направила отражение на дерево. Раздался грохот: дерево раскололось до самой земли. Жуткая ночная тварь разлетелась на миллион искр и пропала с шумом и шипением.
Водорябов так и лежал носом в траве. Екатерина Терентьевна обвязала зеркало новой простыней, вторую простыню разорвала пополам, подошла к расщепившемуся дереву и обвязала обеими половинами.
– Вставай, что ли? – потрясла она Водорябова за плечо. – Сколько можно валяться? Эй, ты меня слышишь?
– Слышу, – прошептал через силу Водорябов. – Что это было?
Ведьма усмехнулась. Теперь, когда дело было сделано, отчего бы и не посмеяться?
– Это было твое проклятие! Только вместо тебя оно ударило в дерево и погубило его. Значит, проклятие исполнилось и теперь все позади, понял теперь?
– Не очень, – признался Водорябов, – это что же, выходит, проклятию все равно, на кого обрушиться?
– Абсолютно все равно, – подтвердила Екатерина Терентьевна. – Это безмозглая сила, которая стремится крушить да убивать, и больше ничего. А теперь берись за лопату и рой глубокую яму, нам надо закопать это зеркало!
Вытащив лопату из-под крыльца вагончика, Водорябов выкопал яму у корней погибшего дерева. Ведьма опустила туда зеркало и велела бросить брошь в яму, что Водорябов и проделал с большой радостью. Она дождалась, пока старик забросает яму землей и утопчет ее, и, вылив на землю жидкость из маленького флакончика, тихо прошептала:
– Век тебе тут лежать, век почивать, беду отражать. Аминь. Аминь. Аминь.
Пока они управились со всеми этими делами, незаметно рассвело. Водорябов сразу понял, что все изменилось. Поляна опять стала радостной, несмотря на обугленный молодой дуб.
– Дерево спили, поруби на дрова и сожги в костре, – велела колдунья, – только смотри, не забудь, на этом огне пищу готовить нельзя!
Водорябов поставил самовар, потом взял ломик и свернул замок, запирающий вагончик. Женя не спал, он вышел на воздух и потянулся.
– Слышал что-нибудь? – спросил его Водорябов.
– Нет, – ответил Женя, – такая тишина стояла, что я даже удивился. Ой, а это что? – посмотрел он на погибшее дерево.
– Шаровая молния, – серьезно сказала Екатерина Терентьевна, – такой сгусток энергии, знаешь небось? – Она подождала, пока Женя ответит. – Ну вот и хорошо, что знаешь. А теперь завари-ка ты нам, юноша, чайку!
Женя засуетился, и вскоре стол был накрыт.
– Положи медку побольше, пасечник, не жалей! – улыбнулась ведьма, показывая крепкие молодые зубы.
– Так он же негодный! – с досадой воскликнул Водорябов.
– Все с твоим медом нормально, – заверила Екатерина Терентьевна.
Водорябов бросился к ближайшей фляге, откинул крышку и прямо пальцем зачерпнул мед. Зажмурившись, попробовал, и на его лице расплылась довольная улыбка.
– Эх, Екатерина Терентьевна! Ягодка ты моя лесная! – закричал счастливый Водорябов. – Сейчас я тебя таким медком угощу! И флягу эту дарю, с собой забирай!
– Что мне делать с этой флягой, я и за два года ее не осилю!
– Соседей угостишь!
– Не очень-то ходят ко мне соседи. Боятся меня…
– Я к тебе в гости ходить буду! – с жаром пообещал Водорябов. – А что, оба мы уже не молоденькие, оба одинокие, почему бы нам не подружиться?
Терентьевна посмотрела на него исподлобья внимательно и сказала, что подумает…
Саша проснулся отдохнувшим и полным сил. Несмотря на протесты Ниночки, он покинул постель, принял ванну и выпил чашку крепкого кофе. Потом устроился в кресле и с наслаждением закурил.
– Не беспокойся, – сказал он Ниночке, – это не отразится на моем здоровье, да и вообще то, что произошло, не имеет никакого отношения к болезни!
– Так объясни мне!
– Я был на том свете, честное слово! Видел там смешного старичка, и он мне помог. Меня отбросило туда проклятие, которое баба Ванда снимала с тебя и Корделии. Она говорила, что помогать вам должен чужой человек, а я ведь не чужой, поняла? Все закончилось, и надеюсь, что больше не повторится.
– Ты уверен, что ты полностью здоров? – спросила озабоченно Ниночка.
– Доказать? – рассмеялся Саша, сгреб в охапку Ниночку и стал ее целовать.
– Верю, верю! Щекотно! – отмахивалась она.
К ним подошел Разбой, которого они разбудили своим смехом и возней, и требовательно замяукал.
– Не знаю, как в него помещается то, что он умудряется съесть! – сказала Ниночка и пошла на кухню наполнить мисочку кормом.
– Сказывается голодное детство, – ответил Саша. – Зато посмотри, он растет не по дням, а по часам.
Разбой лопал корм, урча как мотоцикл, а Ниночка заварила чай и выставила на стол вазочку с отцовским медом.
– Почему-то папа не звонит, – сказала она. – Я беспокоюсь, как там у него дела с этой колдуньей, помогла ли она ему?
– Я думаю, все будет замечательно! – заверил Саша.
– Ох, лишь бы так и было! – вздохнула Ниночка.
– Знаешь, давай съездим к нему на недельку, – оживился Саша, – там такая красота!
Саша действительно часто вспоминал очаровательный уголок, где стояла пасека старика Водорябова. Рядом бил из подножия горы родник с ледяной, чуть кисловатой на вкус водой, и Саше, привыкшему, что воду надо обязательно пропустить через фильтр, прокипятить и только после этого употреблять, было странно и непривычно, что можно просто подставить под струйку ладони и напиться. Воздух там был осязаемым и вкусным, а изобилие фруктов делало это место подобием райского сада.
– О чем ты задумался? – спросила его Ниночка. – У тебя такой мечтательный вид!
– Я думал о тебе, девушка моей мечты, – улыбнулся Саша. – Я так люблю тебя, Ниночка! Ты самое необыкновенное и чудесное, что произошло в моей жизни, ты как принцесса из старинной сказки – златокудрая и зеленоглазая. Ты такая чудесная, что боюсь, я тебя не стою…
Ниночка бросилась в его объятия, шепча ему на ухо, что все наоборот, именно он, Саша, самый замечательный принц в мире…
Величественный купол Сталинского зала размерами больше всего напоминал небесный свод, но вместо звезд его украшала циклопических размеров мозаика – парный портрет товарищей Сталина и Кагановича. Они были изображены в профиль и поэтому очень походили друг на друга из-за выразительных носов и
