ждал, что испытает сейчас прилив раздражения, что показало бы, что он действительно сын своего отца и что у него такой же характер, но единственное, о чем он подумал, было, как хорошо, что сейчас он поменяет рубашку.
Он понял, что будет бороться до последнего вздоха за Мэрайю и своего ребенка.
— Спасибо, мистер Грэй. — Бранди смотрела на него с выражением, похожим на обожание. — Вы очень хороший и очень мне нравитесь.
— А ты самая замечательная девочка из всех, с кем я имел удовольствие познакомиться, — и Грэй коснулся пальцем кончика ее носа.
— Бранди!
Истеричный вопль заставил Грэя и Бранди обернуться. Когда девочка увидела бегущую к ней мать, она соскочила со скамьи и бросилась в ее объятия.
Женщина плакала и изо всех сил сжимала ребенка.
— Огромное вам спасибо за то, что позаботились о моей малышке, — обратилась она к Грэю. — За всю свою жизнь я никогда не была так напугана.
Грэй улыбнулся, вспоминая, как он нашел плачущую Бранди.
— Думаю, в этом вы были не одиноки.
Это было замечательно. Незнакомые, но приятные чувства охватили Грэя. Он знал, что никогда больше не увидит девочку, но никогда не забудет ее.
— Пристегнись.
Мэрайа раздраженно посмотрела на Грэя, но сделала то, о чем он просил. Она уже не знала, что ожидать от него с того самого дня, когда он ввалился в ее офис две недели назад, требуя, чтобы она позволила ему быть частью жизни его ребенка. Она не могла не размышлять о том, что привело к такой перемене.
— Грэй, ты не можешь каждый раз похищать меня, когда мы начинаем спорить.
Грэй опустил очки на нос и влился в поток машин.
— Я не похищаю тебя.
— Тогда как ты назовешь этот фокус, который ты выкинул на автостоянке? «Залезай в машину и не устраивай сцен», — процитировала она его.
— Я пытался быть вежливым. Вокруг были люди, я не хотел, чтобы они слышали наш разговор.
— Джейд будет ждать меня в офисе через час.
— Джейд может подождать. А это не может. — Он остановился на красный свет и посмотрел на нее. — Нам надо поговорить, Мэрайа.
— Я не хочу разговаривать, — твердо произнесла она.
— Замечательно, тогда ты можешь послушать.
И слушать она тоже не хотела, но и выбора у нее не было, разве что выскочить из машины. Полная решимости не вымолвить ни слова и не поддерживать беседу никаким другим способом, она принялась сосредоточенно смотреть в окно.
Он свернул на идущую вверх по холму автостраду.
— Ты знаешь, что я хочу быть частью жизни моего ребенка…
Голова ее резко повернулась, и она прервала его, прежде чем он успел закончить мысль.
— Я сказала, что не буду препятствовать тебе, — вот такая она была безответная и тихая.
— Хорошо, потому что я не оставляю тебе выбора.
Мэрайа ощетинилась. Кто он такой, что мог ставить подобные ультиматумы?
Отец ребенка, вот кто. У него было законное право требовать возможности находиться рядом с ребенком.
— Я хочу наблюдать за твоей беременностью.
— Да?
— Ага. Я ведь могу ходить с тобой к доктору?
— Можешь. — Она едва не подавилась этим словом. Переживать с Грэем все стадии ее беременности будет замечательно. Она подумала, сможет ли пережить эти новые нетрадиционные отношения, которые у них возникли, основанные на их взаимной ответственности за ребенка внутри нее и больше ни на чем.
— А те занятия, где обучают расслабляться и дышать?
— Нет, — это было слишком личным и интимным. Разве могла бы она сосредоточиться на технике дыхания, когда мужчина, которого она любила, но не могла приручить, поглаживал бы ее спину или нежно ласкал ее живот? Ее внимание будет на нем, а не на занятиях.
— Джейд будет мне помогать. — Мэрайа пыталась избавить его от того, чтобы он чувствовал себя обязанным находиться рядом с ней во время родов.
— Ни за что. — Он был непреклонен. — Это не оскорбление Джейд, но я хочу быть там, когда ребенок родится.
Чувствуя себя выжатой как лимон и не испытывая никакого желания пререкаться по поводу родительских планов Грэя, Мэрайа положила голову на подголовник.
— Грэй, тебе не обязательно делать это…
— Я хочу этого. Я настаиваю на этом. — Он свернул с автострады и остановился у знака «Стоп» на вершине холма. Затем перевел на нее взгляд, чтобы она полностью разглядела его мрачное выражение. — Ты ведь не собираешься усложнять мое общение с ребенком?
Мэрайа поежилась от неприятного предчувствия, думая, зайдет ли он так далеко, что подаст в суд на опеку, если не получит своего.
— Конечно же, нет. Я просто не хочу, чтобы ты думал, что я претендую на твое время.
— А тебе и не придется, потому что я буду рядом много времени.
Великолепно, просто великолепно.
— Я знаю, что ты занят, Грэй. Я и не рассчитываю, что ты будешь видеться с ребенком каждый день…
— Я найду время. Каждый день.
Мэрайа глубоко вздохнула. Что она могла ему сказать на это? Ей хотелось, чтобы ребенок знал своего отца и постоянно общался с ним. Но как она сможет встречаться с ним каждый день, зная, что у него своя жизнь, в которой ей не было места.
Грэй въехал на подъездную дорожку и выключил двигатель. Они стояли перед огромным двухэтажным домом. Мэрайа смотрела на эту конструкцию, дом, спроектированный и построенный для холостяка, который не имеет ни малейшего намерения привязывать себя к жене и уж, конечно, к ребенку, который оставит следы на его светлых коврах и разбросает игрушки по всему безупречно чистому дому.
Мэрайа вздрогнула: большая теплая рука Грэя скользнула под ее блузку.
— Грэй…
— Я хочу сделать это вот уже две недели, с того самого дня, как я был в твоем офисе, но я боялся, что ты залепишь мне хорошую оплеуху.
— А почему ты думаешь, что я не сделаю этого сейчас?
— Я все-таки рискну, дорогая. Ребенок уже шевелится?
— Да.
— Ну и как?
— Словно бабочки летают вокруг моего живота. А потом пару хороших ударов, чтобы не радовалась.
— Ты очень красивая вот такая, — хрипло проговорил он.
— Грэй, не делай этого.
— Что? — Он посмотрел на нее невинными глазами.
— Не усложняй это.
— Неужели есть что-то плохое в том, чтобы говорить женщине, какая она красивая. Особенно когда она носит твоего ребенка? Я всегда хочу тебя, Мэрайа. Время, которое мы провели врозь, только усилило мое влечение к тебе. Заставило меня понять, что значит твое отсутствие в моей жизни.
— Что мы здесь делаем, Грэй? — устало спросила она.
