систему удастся описать, как воплощение некой компьютерной программы. Разумеется, подобное звучит тревожно и могло бы привести к панпсихизму. В действительности, Сирлю кажется, что специалисты по ИИ невольно стали адептами панпсихического взгляда на мир.
Сирль освобождается из собственной ловушки, утверждая, что все те “убеждения” и “чувства”, которые вы можете обнаружить в неживых предметах, когда вы начнете видеть разум повсюду, не настоящие, а “псевдо”. В них нет интенциональности! В них нет каузальной мощи мозга! (При этом Сирль предупреждает читателей, чтобы они не смешивали
Мы избегаем этой ловушки, утверждая, что никакой ловушки не существует. Неверно видеть разум повсюду. Мы говорим: в моторах автомобилях или в печени разума не больше, чем мозга.
На этом стоит остановиться поподробнее. Если вы способны увидеть в урчании желудка всю сложность мысли, то что вам мешает интерпретировать танец пузырьков в газированном напитке как закодированный там фортепианный концерт Шопена? Дырочки в швейцарском сыре могут оказаться закодированной в нем историей Соединенных Штатов. Одновременно по-китайски и по-английски! Ведь, в конце концов, все написано везде! Бранденбургский концерт №2 Баха закодирован в “Гамлете” — а “Гамлета” можно прочесть (разумеется, если вы знаете код) в последнем куске праздничного пирога, что вы съели на своем дне рождения.
Во всех этих случаях трудность состоит в том, чтобы определить код, еще не зная, что именно вы хотите прочесть. Иначе вы могли бы найти описание чьей-то мыслительной деятельности в бейсбольном матче или в травинке, произвольно построив некий код
Безусловно, разум может иметь различную степень утонченности, но любой заслуживающий этого названия разум существует только там, где существует развитая репрезентативная система. Не существует неизменного во времени отображения, которое обнаружило бы самокорректирующуюся репрезентативную систему в автомобильном моторе или в печени. Может быть, гудение мотора можно наделить ментальностью в том же смысле, в каком некоторые находят скрытый смысл в структуре Великих пирамид или Стоунхенджа, музыке Баха, пьесах Шекспира и так далее. Они фабрикуют притянутые за уши нумерологические схемы, которые могут быть изменены всегда, когда это понадобится их интерпретатору. Но мы не думаем, что Сирль намеревался описать нечто подобное (хотя и согласны с тем, что у него существовало
Разум существует в мозгу и может возникнуть в запрограммированной машине. Когда (и если) подобные машины будут созданы, их каузальная мощь будет зависеть не от материала, из которого они будут сделаны, но от их конструкции и от действующей в них программы. Мы узнаем о том, что у них есть каузальная мощь, если будем с ними разговаривать и внимательно выслушивать то, что они нам скажут.
Д.Р.Х.
23
РЭЙМОНД М. СМОЛЛЯН
Несчастный дуалист
Жил да был на свете дуалист. Он полагал, что разум и материя — две разные субстанции. Он не ведал, как они взаимодействуют между собой, и считал это одной из “тайн” жизни. Однако он был уверен в том, что это субстанции совершенно разные.
К несчастью, наш дуалист вел жизнь, полную страданий — не из-за своих философских убеждений, а совсем по другой причине. Он знал по опыту, что конца мучениям не предвидится никогда. Он хотел одного — умереть. Однако не хотел кончать жизнь самоубийством по следующим причинам: (1) он не хотел своей смертью причинять боль близким; (2) боялся, что самоубийство морально неоправданно; (3) опасался, что жизнь после смерти все же
И тут ученые открыли чудодейственное лекарство! Оно полностью уничтожало душу или разум пациента, но его тело при этом продолжало функционировать
Думаете, такое лекарство в принципе невозможно? Но если представить себе, что оно все же возможно, согласитесь его принять? Вам не покажется, что это аморально? Что это равняется самоубийству? Запрещает ли Священное Писание использовать подобное лекарство? Безусловно,
Вернемся к нашей истории. Бедняга-дуалист, разумеется, был вне себя от счастья. Теперь он мог уничтожить себя (то есть свою
В это время произошло нечто интересное. Друг дуалиста, знавший о его страданиях и о появлении нового лекарства, решил помочь ему избавиться от страданий. Ночью он пробрался в дом к спящему страдальцу и ввел ему в вену лекарство. Наутро тело — разумеется, уже бездушное — дуалиста проснулось и первым делом отправилось в аптеку за лекарством. Он принес его домой и перед тем, как принять, сказал: “Теперь я буду свободен!” Он ввел себе лекарство; когда прошло время, за которое препарат должен был подействовать, дуалист сердито воскликнул: “Проклятье! Эта штука совершенно не помогает! Наверняка душа у меня все еще есть — ведь я все так же страдаю…”
Не значит ли все это, что с дуализмом что-то
“О Господи, если Ты существуешь, спаси мою душу, если она существует.”
Смоллян бросает вызов позиции Сирля, предлагая снадобье, убивающее интенциональность. Душа страдальца уничтожена, и тем не менее, для всех сторонних наблюдателей, он продолжает страдать. А как чувствует себя его внутреннее я? Смоллян не оставляет нам ни малейших сомнений на этот счет.
Смысл этой короткой притчи в том, что она показывает логический абсурд подобного лекарства. Но почему? Почему душа не может расстаться с телом так, чтобы то продолжало функционировать нормально?
Душа — это попытка преодолеть непреодолимую с помощью чувств пропасть между частицами и
