А, может, мы все на земле родня? Только, пока живем, не знаем этого?
А тут и могилки не видать — одни цветы. И портрет — добрый взгляд доброго мудрого человека. Тоже врач, Илюшенька. Только так хочется его назвать. Столько болезней осилил, чужих и своих, а погиб от руки лихача, который сшиб его своей иномаркой, причем на пешеходном переходе. Илюша никогда не нарушал правил жизни.
Добавляю в цветник свои скромные астры. Живому человеку — живые цветы. Этим летом еще рвался помочь моему мужу, он все еще работал, несмотря на возраст и болезни.
Рядом запела птица, словно сигнал подала, хватит, всех обошла, пора домой. Выглянуло солнце, хотя дело к вечеру, и весь день хмурилось. Уношу с кладбища ощущение такой полноты и глубины жизни, что спадает, как маска, мертвенность сегодняшнего дня и проступает ясное его лицо.
Почему с кладбища я всегда возвращаюсь наполненная жизнью? Парадокс или закономерность? Думаю, второе. О тех, что ушли, помню уже только лучшее, и это лучшее они возвращают мне. Моя любовь к ним приходит ко мне их любовью. И почему-то вспоминается зимний день, давний день, белый-белый. От снега и от березовых стволов. Бреду по лесу, глажу стволы деревьев, прикасаясь к ним щекой, целую чуть шероховатую кору, обнимаю, прижимаюсь, будто со старыми друзьями встречаюсь после долгой разлуки. И останавливаюсь, замираю: Боже, какая красавица, императрица, и как только такая вымахала. Отхожу чуть назад, чтобы лучше видеть, задираю голову, любуюсь. И вдруг мною овладевает странное чувство, что это не она передо мной, а я перед ней, что не просто я любуюсь ею, что происходит взаимное общение, что она тоже чувствует, воспринимает меня. Мне становится неловко, ощущаю себя такой нескладной, неказистой рядом с ее совершенством.
А потом чуть иронически отстраненно взглядываю на нее. Ну и что? Ветви кое-где обломаны, кора местами ободрана, многовато черных уродливых разводов на стволе.
Вот, что получается, если смотреть без любви. Я поворачиваю душу в сторону любви, и береза моя снова красавица. И это утешает меня. Настоящая любовь всегда взаимна. И я уже не боюсь взгляда березы, я верю, что и она смотрит на меня с любовью и не видит моих ссадин, кровоточин и язв.
Прощаюсь с березой и возвращаюсь в нынешний день, стою напротив своей жизни, той ее части, что уже позади, смотрю с любовью, и она отвечает мне взаимностью. Из-за всех бугров, колдобин и горок встает неумолимое Сиянье ее, мое Сиянье дня.
ДиН память
Вильгельм Кюхельбекер
На смерть Чернова
Анатолий Елинский
Золотые берега
Барак
Я действительно родился 11 сентября забытого года в красноярском роддоме № 3. Роддом был старый и деревянный, его давно снесли. Архивы при отступлении сожгли коммунисты. Принимавшая меня акушерка умерла, а главврач эмигрировала в Израиль. Для поздравления моих родителей осенью того же года Красноярск тайно посетили Никита Сергеевич Хрущёв и Юрий Гагарин. Но и они ушли в сумрак и лежат один на Новодевичьем, другой считается что в Кремлёвской стене. Факт и дату моего рождения может
