Смуглый араб в конце зала поежился. Он очень боялся, что из-за жары грим на его лице потечет, и все увидят, что он не араб. Это был сотрудник Службы Информации и Безопасности, которому Константин Танасе приказал посетить собрание молдавских арабов, чтобы выяснить, действительно ли они замышляет что-то недоброе. Получалось, что так. Теперь необходимо было покинуть зал так, чтобы никто этого не заметил. Но сейчас, когда внимание зала было приковано к Бен Ладену, и все сидели, сделать это было практически невозможно. Больше всего агент безопасности боялся, что кто-то заговорит с ним о Сирии (по легенде, он приехал оттуда).
— Если я не Осама Бен Ладен, — рассудительно улыбнулся афганец, — то, как я могу быть им?
— Ну, а если ты все-таки это он?
— Если так, то, получается, — пожал плечами Осама, — что я и есть Бен Ладен.
— Я совсем запутался, — жалобно простонал Саид, — вернее, меня запутала эта проклятая неопределенность.
Афганец улыбнулся, и встал.
— Это еще что, — ответил он на жалобу Саида. — Ты думаешь, что я Осама Бен Ладен, который отрицает, что он это он. А ведь может быть и так, что я не Осама Бен Ладен, который отрицает, что он Осама Бен Ладен для того, чтобы вы все подумали, что он и есть Осама Бен Ладен…
Зал пораженно выдохнул. Определенно, этот очень умный человек был Осама Бен Ладен.
— Кстати, Омар, — поискал афганец глазами владельца мастерской, — я буду очень благодарен, если ты перенесешь ящик с пожертвованиями братьев к моей машине.
«Дорогая мама! Сегодня утром я уезжаю для того, чтобы выполнить ответственное задание…»
Прервавшись, подопечный майора Эдуарда, стажер Службы информации и безопасности, и по совместительству студент юридического факультета, подошел к окну. Недавно прошел дождь, и на кухне было прохладно. Полюбовавшись потемневшими от воды листьями каштана, худощавый Андрей Андроник вернулся к столу. Перед этим он глубоко вздохнул. Только сейчас, за полчаса до выезда в Тирасполь, Андрей понял, на какое опасное дело он идет. Ему стало страшно, поэтому он усомнился. Повертев в руках карандаш, Андрей стремительно вскочил, пересек коридор, и набрал номер майора Эдуарда:
— Алло. Господин майор? У меня вопрос.
— Валяй, — благодушно бросил майор, — я всегда рад помочь молодежи. Ты, кстати, еще не уехал?
— Машина будет минут через двадцать. Господин майор, я тут подумал: а не противоречит ли то, что мы собираемся сделать, нормам международного права?
— Чего? — очень искренне удивился Эдуард.
— Ну, — смешался Андроник, — не нарушаем ли мы нормы международного права, установленные мировым сообществом во время многочисленных конференций? Например, на конференции в Цюрихе, в 1978 году, странами-гарантами Договора о…
— Очень страшно, стажер? — ласково перебил его майор.
— Да, — честно ответил Андрей, — как-то не по себе.
— Эх, — вздохнул Эдуард, — так бы сразу и сказал. А то несешь мне чепуху про конференции, да разоружение… Ты вот скажи, стажер, что ты думаешь о Службе Информации и Безопасности, в которой проходишь стажировку?
— Ну, — неуверенно пробормотал Андрей, — я не знаю. Это — секретная служба, которая ставит своей целью…
— Нет, — горько сказал Эдуард, — не то ты говоришь. Сказал бы лучше, что СИБ — служба, над которой в этой республике не смеялся только ленивый. Что наших агентов в лицо почти весь город знает. Что от былого могущества ничего у нас не осталось. Что на СИБ плюют все, кто вообще о ней знает.
— Почти так, — радостно подтвердил Андроник.
— Да, — угрюмо сказал майор, — это правда. Почти все правда. И, знаешь, ты даже можешь отказаться от опасного задания, стажер. Можешь его не выполнить. Только знаешь, что? Загнанная в угол кошка очень опасна. И поэтому СИБ — опасна. Я не буду сейчас ничего говорить о патриотизме, чувстве долга, обязанностях чекиста. Я просто скажу тебе вот что…
— Что? — спросил Андроник, твердо решивший отказаться от глупой и нелепой затеи с ликвидацией Смирнова.
— Если ты, падла этакая, — отчеканил в трубку майор каждое слово, — не поедешь в Тирасполь и не сделаешь все, как я сказал, мы тебя, студент занюханный, подкараулим в подъезде. И даже не мы, а пара- тройка уголовников, которым за это срок скостят. И они тебе поломают ноги, руки, позвоночник, нос, ноги…
— Ноги уже были, — испуганно пискнул стажер.
— Они ведь большие, — мрачно протянул Эдуард, — ноги-то. И костей в них больше, чем одна. Так что ноги мы тебе будем ломать неоднократно. Сечешь, чего я тебе втираю, молодой?
— Секу, — тихонечко выдохнул стажер Андроник.
— Ну, так что? Машину отзывать? — ласково уточнил Эдуард.
— Ни в коем случае! — рявкнул Андроник. — Задача будет выполнена.
— То-то и оно, стажер. Не обижайся только. Служба наша опасная.
— Нервная…
— Очень нервная. Но если не мы, то кто же?!
— Никто, никто! Только мы!
— Молодец, стажер. Вернешься, доложишь о выполнении.
Андроник положил трубку, выдохнул, надел пиджак с вмонтированной в рукав капсулой, и быстро дописал записку.
«Деталей этого задания раскрыть я тебе не могу, но ты должна знать, что оно очень важно для нашей страны, а, значит, и для тебя, моя седенькая старенькая мама, которую я так люблю. Знай. Если я не вернусь к ужину (кстати, очень тебя прошу, — приготовь что-нибудь мясное, а то я уже устал от кабачковых оладий) то я пал на поле битвы. Невидимой битвы, которую мы, сотрудники СИБ (да, меня приняли, мама!) ведем с врагами цивилизации каждый день, каждую ночь. Целую, люблю, деньги на молоко — на холодильнике».
Внизу раздался гудок автомобиля. Андроник глубоко вдохнул, и вышел из квартиры.
— Или вот еще, — Дан Балан хихикнул, — слушайте.
— Браво! — Смирнов поднял рюмку, и они с Баланом чокнулись.
Стажер Андроник, по легенде, фотограф, с каменным лицом глядел в окно. Оба они, — и Смирнов, и Дан Балан, — были ему неприятны. Андроник не любил людей, которые много пьют. А президент
