13 ноября исполнилось 75 лет со дня рождения поэта, журналиста, воспитателя творческой молодёжи Аиды Петровны Фёдоровой. Большая часть её жизни связана с Красноярским краем, где она родилась, училась и работала. Сейчас Аида Петровна живёт в Подмосковье, но, уверены, в душе остаётся сибирячкой, потому что сибирский характер — как цвет глаз, видимо, даётся человеку однажды и навсегда. Многие красноярские литераторы — и очень известные, и заслуживающие известности — считают её своей «крёстной матерью». Вклад Аиды Фёдоровой в развитие культуры Красноярского края поистине неоценим, и мы рады, что имеем возможность поздравить поэта с замечательным юбилеем, пожелать Аиде Петровне здоровья, возрастания творческих сил и напомнить читателям «ДиН» её смелые, искренние, энергичные стихи.
Редакция «ДиН»
Убереги, Господь, от скверны и соблазна, От милости врагов и подлости друзей, От страха невпопад и сутолоки праздной, От бешенства толпы и гнусности властей. Пока жива любовь, не остуди желанья, Дай до конца испить и яд её, и мёд. В соль истины подсыпь хоть пригоршню незнанья, Не то она тебя всезнанием убьёт. Будь справедлив, Господь, к подонку и герою, Не обдели теплом калеку и слепца, Мне ж подари того, кого сама я стою, И, подарив, оставь со мною до конца. Лишь одного боюсь: что, если потакая Желаниям моим, ты хватишь через край, А я не откажусь (ты ж знаешь, я такая: Мне мало полумер, мне всё, что есть, давай), И счастья для меня окажется так много, Так, к горлу подступив, заполнит всё оно, Что, захлебнувшись им, я рухну у порога, И жизнь. но мне тогда уж будет всё равно. * * * Здесь чёрен снег и белым не бывает. А если и бывает — только день. Здесь стронций всё живое убивает И превращает в собственную тень. Здесь над картиной суд вершат по раме. К чужим кошёлкам здесь прикован взгляд. Здесь видят в вас не то, что есть вы сами, А то, что люди в спину говорят. Здесь к часу пик — Разбой Великой Давки, А к ночи страх ползёт из всех углов. Здесь вносит жизнь нещадные поправки В лишённый жизни бред беловиков. На троне здесь подонки и невежды. Кошмар здесь горше тем, что — наяву. Здесь, потеряв последние надежды, Смеясь сквозь слёзы, я пока живу. * * * День рожденья. День вхожденья В пёстрый круг чужих друзей. День любви и снисхожденья. День морошки и груздей. Спирт с «Анапой» вкупе льётся, Всё лишая чётких черт. Что под утро остаётся? Зигмунд Ромберг и десерт. Этот диск сентиментальный, Как находка для души. И последний акт — отвальный. На такси иль так паши. Было славно. Было мило. Но и мыслью, и душой Лишь с тобой весь вечер, милый, Провела я, лишь с тобой. Ты присутствовал незримо. За спиной моей стоял. Так всегда со мной, любимый. Ты ведь понял? Ты ведь знал? Огонёк зелёный тачки. Поворот за поворот. Мимо местной водокачки, Мимо церковки — вперёд! Всё в мозгу моём смешалось: Грузди, Ромберг, и вино, И морошка, и усталость, И друзья чужие, но, Отодвинув, как завесу, Это действо, эту боль, Ты меня в иную пьесу
