Журнал «День и ночь» 2011–03 (83)

в серебряных ведёрках
выносят осколки
новогодних поздравлений
и выбрасывают их в синий рассвет.
До следующей встречи!
До следующего Нового года!

* * *

Падает дождь на траву,
как подкошенный;
травы на землю ложатся
толстыми косами;
валится ветер на окна
и рамами грохает,
а под набрякшими веками-листьями
больно пульсируют
красные шарики
отяжелевших
рябиновых кистей.

* * *

Осень моя — листьев ладони
Пробуют воздух на прочность
И землю на милость.
Яркое время стоит наготове
в прозрачном сифоне.
Вот-вот нальют из него
лишь бы не сбилась
со счёта и ритма
птица в полёте
от крови
внезапно прихлынувшей
к горлу и крыльям.

Футляр для крыльев, или Внутренняя сторона света

что-то неймётся мне, неможется,
что-то ищется
не найдётся никак что-то;
везде искала — не нашла,
к себе оборотилась —
в глубь пошла:
бусины белые,
бусины красные
из-под шкуры просыпались
жемчуга скатились,
кораллы растеклись
из-под первой шкуры, красной, всюду,
всюду красно —
страшно;
из-под второй шкуры, оранжевой,
пёрышки яркие фазаньи, павлиньи
пёстрые, полосатые, переливчатые
взмыли к небу,
облака щекочут,
из-под шкуры разлетелись,
рассыпались по свету, по люду, по снегу —
холодно;
из-под третьей, жёлто-горячей — слова
вспыхнули, запульсировали неоново
фразами, лозунгами, междометиями,
песенками колыбельными,
сонетами петрарки,
ковром-самолётом легли взволнованно,
рванулись куда-то, унеслись —
неясно;
четвёртая, зелёная, рухнула
бронёй тяжёлой,
рюкзаком необъятным, волной морской,
земной бороздой бесконечной
а там: семена травяные, косточки плодовые,
персиковые, оливковые,
икорка рыбья, лягушечья зреет,
зародыши детские, звериные, скотские,
глазки картофельные, почки всякие, усы
земляничные —
вожделенно;
пятую, голубую, никак, ну никак не
содрать —
— не поддаётся —
пришлось выворачивать наизнанку,
чулком телячьим стягивать.
стянула — а там ты, любовь моя,
небесами дарованная,
спишь-потягиваешься,
мягко светишься чем-то изнутри, греешь
меня
нежно;
шестая, синяя-синяя, сама треснула,