— Предлагаю свое молчание.
— Молчание?
— Не просто молчание, а МОЕ молчание, Человек совершенно не реагировал на довольно легковесную иронию Гастона. У шляпника зародилось беспокойство другого рода: а не сбежал ли этот парень из сумасшедшего дома? Тогда ему не следовало перечить.
— Дорогой мой, уточните, что вы понимаете под термином «ваше молчание»?
Дым сигары лениво, колечками, поднимался к потолку и там рассеивался сначала синей, затем белой и наконец совсем незаметной глазу пеленой. Череп напустил на себя таинственность.
— Мое молчание представляет для вас большую ценность. Вы меня понимаете?
— Боюсь, что нет.
— Другими словами, я знаю про вас нечто, чего вы не желали бы, чтобы знала полиция, и я продаю вам это. Точнее, меняю информацию на соучастие в ваших ночных бдениях за городом.
Он с расстановкой повторил:
— Ночных и за городом… Потом добавил:
— Месье МАКС.
На сей раз Гастон окончательно отбросил свои первоначальные предположения. Перед ним предстала зловещая очевидность: Череп его шантажировал. Но прежде чем выяснять, что тому известно конкретно, он рискнул изобразить возмущение:
— Месье, что все это значит? Не хотите ли вы сказать, что мой магазин головных уборов…
— Еще чего — магазин! Я говорю о вашем подпольном игорном доме и о дополняющих его ДЕВОЧКАХ.
В глазах растерявшегося Гастона поплыло: Череп вдруг стал раздаваться вширь, набухая как воздушный шар на старте и достигая гигантских размеров. Он вот — вот должен был лопнуть… Продавец головных уборов закрыл глаза, провел по лбу рукой. И когда он вновь осмелился посмотреть на визитера, то увидел, что тот и не думал менять своих габаритов. То была вызванная эмоциями галлюцинация. И все же он ещё не сдавался:
— Месье, ваши оскорбительные инсинуации… Грянул нечеловеческой голос:
— Пять миллионов, причем завтра! Вечером. Естественно, наличными, И никаких фокусов, я по природе человек недоверчивый.
У Гастона в голове вдруг начало складываться некое подобие плана, и он сделал вид, что спасовал:
— Но мне будет трудно собрать за сутки такую крупную сумму наличными.
— Дорогой месье, но вы ведь не положили ещё в банк выручку за последнюю ночь.
Череп, ничуть не рисуясь, показывал, что располагает сведениями из первых рук. «Измена», — мгновенно подумал Гастон и тут же начал вычислять, в каком звене она могла произойти. Филипп вне подозрений. Значит, кто — то из персонала? А может быть, Лоранжис?
— Откуда вам это известно?
Череп начал тихо раскачиваться из стороны в сторону, что вполне можно было расценить как приступ веселья.
— Да я же вам только что объяснил, что четыре года назад у меня была подружка. Позавчера, выйдя из тюрьмы, я увиделся с ней, чтобы возобновить прежние отношения. Но эта женщина, которую я обучил в свое время ремеслу, вдруг вздумала выставить меня вон, заявляя, что неплохо обходится и без меня и в моем покровительстве больше не нуждается. Я по природе человек, умеющий убеждать других, дорогой месье… Кстати, неплохо было бы выкурить ещё одну из ваших великолепных сигар. Спасибо. Это ма — нильские?
— Гаванские. Итак, вы вынудили эту молодую женщину…
— Вынудил! Это слишком сильно сказано. Я просто убедил её рассказать мне, на кого и на каких условиях она работает. Она сообщила, что в течение уже многих месяцев выступает под вашим началом в роли крупье в бродячем игорном притоне, что это — легкая и хорошо оплачиваемая работа, в ходе которой она заводит полезные знакомства среди лиц, которые затем в свободное у моей подружки время навещают её на дому, щедро при этом одаривая её, с чего вы, кстати, взимаете проценты, на мой взгляд явно чрезмерные. Мне не понадобилось много времени, чтобы выработать план объединения с вами в ассоциацию на равных началах, о чем я и веду сейчас речь. Видите, как все просто?
— Элементарно, — прошептал Гастон. — И как зовут эту стер… эту молодую женщину? Череп ответил:
— Она просила не называть её имени. Всего лишь мера предосторожности, и не стоит из — за этого обижаться.
— Одним словом, — взвился Гастон, чувствуя, как его охватывает бешенство, — это подлый шантаж!
— Прошу вас, не увлекайтесь. «Шантаж» — чудесно звучит, как музыка [9], я обожаю это слово. А приклеивая к нему ярлык «подлый», вы сразу же нарушаете гармонию.
— Не хватало еще, чтобы вы читали мне лекцию по семантике! Это шантаж, притом особенно гнусный, пре
Гастон задохнулся, исчерпав все пришедшие ему в голову эпитеты.
— Предлагаю вам ещё несколько определений: чудовищный, вонючий, гнилостный, омерзительный.
— Вы не получите ни сантима! — воскликнул Гастон, забыв, что его могут услышать в магазине. — И вообще, я тотчас уведомлю полицию. Вас арестуют и посадят в тюрьму…
— Спасибо, я только что оттуда и знаю, что это такое. Лучше поразмыслите — ах, до чего же хороша эта сигара! — вот о чем: если меня по вашей милости арестуют, я выложу все, что знаю, и полиция начнет разбираться с вами.
— Она не найдет никаких улик. Их просто не существует.
— Допустим, хотя против вас может быть выставлен ряд свидетельских показаний. Ну что ж, даже если полиция и не сумеет за что — нибудь зацепиться, все равно придется прикрыть ваши игорные вечеринки, а это прямые убытки. Не считая того, что я сохраню возможность шантажировать ваших клиентов напрямую. Список их — и, я думаю, достаточно полный вручила мне та самая молодая женщина. А уж если я возьму их в оборот, они наверняка подумают, что информацией меня снабдили вы…Видите, что полу чается?
Гастон «потек» — все мышцы его лица стали как бы расползаться во все стороны. Ценой неимоверных усилий он сумел вновь стянуть их воедино и пробурчал:
— Ладно. Вы получите эти пять миллионов.
— Шесть.
— Что?
— Теперь уже шесть. Не переношу угроз в свой адрес.
Человек просвещенный и прагматический, Гастон тем не менее в этот момент был недалек от мысли, что Череп — само воплощение сатаны. Он осознал, что укрощен, связан по рукам и ногам и целиком находится в его власти. Он выдохнул:
— В купюрах по десять?
— Не возражаю. В этом случае вся сумма уместится в ваших карманах. Когда и где мы встретимся снова? Предлагаю: завтра, в полночь, у вас дома.
— Нет, нет, — отчаянно запротестовал Гастон, лихорадочно ища выход. Лучше увидимся в пригороде… в Сю си — ан — Бри, два, авеню…
— Адрес я знаю. Предупреждаю ещё раз. Я человек недоверчивый. Даже очень. А многолетний профессиональный опыт научил меня, что только осмотрительные шантажисты доживают до старости. Поверьте мне и не пытайтесь хитрить.
— Я вам верю, — сказал Гастон, хотя не ставил слова собеседника ни в грош.
Череп встал, поднял с полу свою бесформенную шляпу. На миг он задержал на ней взгляд, затем обратился к совершенно подавленному шляпнику:
— Дорогой мой компаньон, в залог нашей дружбы вы подарите мне сейчас подобающую шляпу.
