ещё раз прокрутил в голове события этой ночи и пришел к выводу, что ему повезло, так как он отделался всего лишь ударом окороком в правый глаз.
Он улыбнулся, подумав об отце, строгом буржуа, весьма ретиво относившемся к вопросам репутации.
«Если бы ты, отец, видел, что я вытворял сегодня ночью, ты бы упал замертво!»
Фредди остановился перед домом, открыл своим ключом железную решетку и припарковал мотороллер в углу сада за клумбой неразличимых в темноте цветов. Он осторожно преодолел три ступеньки крыльца, толкнул застекленную дверь, ведущую в холл, зажег свет и посмотрел в висевшее в прихожей зеркало.
Вокруг глаза багровел огромный синяк.
«К утру почернеет», — подумал он.
Фредди пожал плечами, решив, что впереди у него целая ночь, чтобы придумать убедительное объяснение появлению фингала, и поднялся по внутренней лестнице.
На втором этаже небольшие настенные часы пробили три раза. Фредди на цыпочках прошел мимо комнат матери, отца и сестры. Улыбаясь, он вступил в свою комнату и зажег свет. Но улыбка сама собой исчезла с его лица, когда он увидел отца в халате, сидевшего с суровым видом в единственном в комнате кресле. Вторично — а может быть, и в третий раз за последние часы — его от страха прошиб пот,
— Вот это да! Добрый вечер, отец! — сказал он, стараясь придать своему голосу выражение радостного изумления.
— Добрый ДЕНЬ, Фредди. Можно узнать, откуда ты явился?
Фредди с наигранной непринужденностью снял замшевую куртку, развязал галстук.
— Значит, так, отец, мы с тремя друзьями пошли в кино, затем решили пропустить по рюмочке, и ты сам знаешь, как это бывает, слово за слово втянулись в спор и спохватились, когда был уже час ночи…
— ТРИ часа.
Фредди сделал примирительный жест. На него всегда производил впечатление пристальный и уверенный взгляд отца, и он был этим недоволен, полагая, что это все — отголоски детства. Мужчина он, в конце концов, или нет? В восемнадцать лет человек уже свободен.
— Ну, если хочешь, пусть будет три. Вот так.
— Теперь скажи, если мое любопытство не покажется тебе слишком нескромным, где ты заработал этот великолепный синяк?
— Ты знаешь, такой дурацкий случай! Садясь на мотороллер, оступился, наткнулся… э… на смотровое зеркало. Да, да, именно так, прямо на него.
Одурачить отца было трудно. Он поднялся, ростом ничуть не выше сына, немного смешной в своем халате с крупным рисунком, но тем не менее полный достоинства.
— Отлично. Тебе уже восемнадцать лет, и ты знаешь, что детей находят отнюдь не в капусте. Я тебя предупредил насчет женщин, не так ли? И не будем к этому больше возвращаться. Ее имя?
Фредди почувствовал себя лучше. В какое — то мгновение он подумал, а не догадывается ли отец о том, что произошло на самом деле. Но раз он верит в любовное похождение сына, надо было укрепить его в этом убеждении.
— Отец, уверяю, что у меня нет девушки. Во — первых, я ещё слишком молод, и женщины не интересуются…
— Она хоть недурна собой?
— Но раз я тебе говорю…
— Хорошо. Запомни, однако, раз и навсегда. Тебе разрешается отсутствовать до полуночи раз в неделю. Считай, что в эту неделю ты уже использовал свое право. Я требую, чтобы каждый вечер в десять часов ты был у себя в комнате, не так ли? С подружкой разберешься сам. И главное, никаких похождений с замужними женщинами. Понял? Ты же не хочешь, чтобы я отослал тебя в английский колледж, не так ли?
О, эта манера завершать фразу традиционным «не так ли?»! Как это типично для людей с чистой совестью. Фредди сделал вид, что смирился.
— Ладно, отец. Я больше не буду.
— Всего доброго. И не читай всю ночь в постели. В твоем возрасте необходимо высыпаться.
Фредди выждал несколько минут, чтобы дать волю обуревавшему его чувству досады. Он со злости пнул ногой стол, заваленный книгами, которые рассыпались по ковру. Затем он встал перед зеркалом, подмигнул здоровым глазом, прицелился в свое изображение из воображаемого пистолета и поклялся:
— Ну и покажу же ему, кто я есть на самом деле! Всем покажу!
Едва коснувшись головой подушки, он тут же заснул глубоким сном.
ГЛАВА 2
ЛЮБОВЬ (от лат аmоr) — страсть одного пола к другому Поль сгорал от любви к Виржинии
Сидя в автобусе по пути на свидание, Эвелин Беррьен не без удовольствия думала, что, если бы отец увидел её и догадался, чем она будет заниматься, он бы упал замертво.
Дорогой папочка, он и не подозревал, что его дети стали взрослыми, а от одного известия о том, что его дочь спешит на любовное свидание, он бы задохнулся от негодования. Эвелин посмотрела на окаймленные бриллиантами часики — браслет, которые подарила ей мать на семнадцатилетие, и улыбнулась. На Елисейские поля она успеет вовремя.
Напротив сидел юноша примерно её возраста с усеянным противными прыщами лбом и не отрываясь смотрел на её грудь, отчего в ней вспыхнула законная гордость. Она поглубже вдохнула, почувствовав, как напрягся лифчик. Лицо угреватого стало пунцовым. Он отвел взгляд и принялся пристально смотреть в окно.
Чудесно светило солнце. На улицах, зеленеющих деревьями, прохожие замедляли шаги, глазели на витрины и обменивались друг с другом томными взглядами. Как славно чувствовать себя таким майским днем восемнадцатилетней влюбленной!
Эвелин вышла из дома, как обычно, в два часа дня с тетрадками под мышкой, заявив, что отправляется в лицей. Оставив тетрадки у подружки, благосклонно относившейся к любовным забавам других, и слегка мазнув губы помадой, она тряслась сейчас в автобусе, свободная духом, но плененная сердцем, спеша к избраннику своей жизни.
— Гм, — прокашлялся угреватый. — Вы уронили билет, мадемуазель,
Она очаровательно улыбнулась, простив ему и прыщавое лицо, и галстук — удавку. Задумавшись на какую — то секунду о том, а смогла бы ли она полюбить его, она тут же ответила себе отрицательно. Впрочем, ей нравились мужчины старше её. Так, Ги было уже девятнадцать.
— Спасибо, месье. Вы очень любезны.
— Мгм, — поперхнулся её визави и снова уставился на пейзаж за окном.
Эвелин закрыла глаза, улыбаясь предстоящим минутам. Позволит ли она на сей раз Ги поцеловать себя в губы? Она почувствовала, что краснеет до ушей, прикусила губу и взглянула на руки угреватого — красноватые, с чернотой под ногтями, нервно дергавшиеся. Она тут же сравнила их с руками Ги ухоженными, с розовыми ногтями, умевшими так сладко прикасаться к её волосам и талии во время танца…
— Рон — Пуэн, — объявил остановку кондуктор.
Она вскочила с места и ступила на выходную платформу. Подросток последовал за ней и перед зданием «Фигаро» рискнул заговорить:
— Мадемуазель, наверное, прогуливается в такой чудный денек?
Она обернулась и смерила его презрительным взглядом. Место этого парня было не на Ёлисейских
