девочкой. Приходилось быть очень осторожным, когда одеваешься, и когда что-нибудь делаешь. Особенно осторожно надо было вести себя, когда разговариваешь, и вообще стараться вести себя как можно спокойнее. Он всегда очень боялся, вдруг что-то случится, если он не будет вести себя спокойно, вдруг занервничает. Ведь его лицо — красивое, милое лицо было сделано из обычной пластмассы. Но внутри него сидел настоящий Тыква, сидел взаперти и ждал, когда можно будет выйти наружу.
Рейли посмотрела на них, и внезапно ее голос как-то изменился. Он стал жестким, скрипучим. А глаза превратились в тлеющие угли.
— И ему больше всего на свете хотелось иметь друзей.
Кошачья маска слетела с ее лица, а само оно — маленькое девичье личико — вдруг стало мягким, распухшим и продолжало вспухать, как если бы внутри него кто-то надувал воздушный шар. Волосы стали закручиваться на голове, образуя на макушке тугой круглый узел. Все лицо покрылось толстыми складками.
С болезненным, каким-то резиновым звуком лопающегося арбуза голова Рейли внезапно обрела свою прежнюю форму. Ее глаза, уши и нос превратились в мягкие оранжевые треугольнички, а рот стал похож на лениво ухмыляющийся полумесяц. Она задышала тяжело, с натугой, а голос перерос в резкий, сипящий шелест.
— Ему так хотелось иметь друзей.
Медленно, размеренными движениями Рейли потянулась к складкам своего костюма, чтобы достать то, что там было спрятано.
И достала.
В черном подвале под одобрительным взглядом Эдгара По взметнулся дикий, многоголосый крик.
— Мой обед и ужин, — сказала она, — мой ужин и завтрак.
Томас Ф. Монтелеоне
Спасти ребенка
Ужас подкрался совершенно незаметно.
В сущности, в тот момент Рассел Саузерз даже предположить не мог, что вскоре его жизнь превратится в сплошной кошмар. Он просто проводил свой обычный воскресный день — самый типичный осенний воскресный день: сидел перед телевизором марки «Зенит Хромаколор III» и наблюдал за тем, как «Гиганты» воплощали в жизнь свою новую «домашнюю заготовку» — как бы побыстрее проиграть футбольный матч. Жена Миззи между тем преспокойно читала «Нью-Йорк Таймс».
— Боже Правый! — воскликнул Рассел, глядя на то, как центрфорвард «Гигантов» в очередной, уже четвертый раз прорвался по флангу, но так и не смог донести мяч до контрольной отметки.
— О Рассел, ты только посмотри на это фото, — проговорила Миззи, показывая ему страницу из «Таймс мэгэзин».
— Один против двоих — всего-то только двоих! — и все равно никак прорваться не может! Нет, это просто невероятно…
— Рассел?
— Что, дорогая? — Он посмотрел на жену и невольно поразился тому, что она вообще решилась оторвать его от футбольного матча — и это-то после тринадцати лет супружеской жизни!
— Посмотри на эту картинку, — снова повторила она.
На экране «Зенита» вспыхнул рекламный ролик новой марки бритвенных лезвий, и он повернулся к жене. Женщина показывала ему занимавший целую полосу «Таймс мэгэзин» рекламный снимок, на котором был изображен обряженный в лохмотья ребенок с грустными глазами, сидящий на фоне опустевшей деревни. Это был один из традиционных рекламных листков, призывавших людей оказать помощь несчастным детям, пострадавшим где-то за границей от войн, голода и болезней — читателям предлагалось стать «по переписке» в некоем роде приемными родителями бедной крохи. По верхней кромке страницы крупными буквами было напечатано — «СПАСТИ РЕБЕНКА», тогда как чуть ниже и уже более мелким шрифтом сообщалось, в каких жутких условиях живут там люди. В довершение всего указывалось, сколько именно денег и куда конкретно следует перечислить, и как они будут использованы ради спасения обездоленного, голодающего дитя.
— Ну и что? — спросил Рассел, взглянув на снимок.
— Как ну и что?! Рассел, ты только посмотри на этого мальчугана. Взгляни в его большие темные глаза! О, Рассел, ну как мы можем вот так сидеть — в окружении всей этой роскоши, — когда где-то на другом конце планеты от голода погибает несчастная кроха!
— Роскоши!.. — Рекламный ролик закончился и теперь в наступление пошли уже «Пэкеры», избравшие тактику коротких перебежек и точных бросков мяча друг другу.
— Ты прекрасно понял, что именно я имела в виду… Здесь написано, что за какие-то жалкие пятнадцать долларов в месяц мы сможем стать приемными родителями ребенка, причем даже получим его фотокарточку. Кроме того, ежемесячно будем получать от него письма, и при желании сами писать ему.
— Угу… — Один из нападающих «Гигантов» только что поскользнулся и, падая, выронил мяч, снова предоставив «Пэкерам» возможность перейти в контратаку. — Боже праведный!
— Вот я и подумала, что мы должны ему чем-то помочь. Я хочу сказать, что за одно лишь кабельное телевидение мы платим в месяц гораздо больше пятнадцати долларов, правильно?
— Что? А, ну да, конечно… — На сей раз уже форвард «Пэкеров» врезался в хорошо организованную защитную линию «Гигантов». Завязалась схватка.
— Ну так как, по силам нам такие траты?
Экран телевизора заполнила очередная реклама — на сей раз уже новой модели «крайслера»; Рассел поднял на жену отсутствующий взгляд. — Какие траты?
— Стать приемными родителями «по переписке». Рассел, ты только взгляни на это фото!
— Я уже глядел на это фото, Миззи! Ну и что ты хочешь, чтобы я сделал с этой… Хорошо, ради Бога, вырежь его, вставь в рамочку и повесь над камином!
Миззи продолжала хранить спокойствие.
— Повторяю, Рассел, я хочу принять участие в программе «СПАСИТЕ РЕБЕНКА». Можем мы себе позволить это или нет?
— Что? Ты хочешь отправить деньги за границу? А откуда нам известно, что они вообще дойдут до ребенка? Да ты только посмотри на этот листок — ты вообще имеешь хоть какое-то представление, сколько может стоить полная страница рекламы в «Таймсе»?! Ой не верится мне, что им вообще нужны наши вшивые пятнадцать долларов…
— Рассел, прошу тебя… — Миззи улыбнулась и характерным жестом наклонила голову — она всегда так делала, когда хотела чего-то получить от мужа. Между тем трансляция игры снова возобновилась и ему уже стало надоедать, что его постоянно отвлекают. Какого черта! Ладно, хрен с ними, с этими пятнадцатью долларами.
— Ну хорошо, Миззи… мы можем себе это позволить. — Он медленно выдохнул и снова уткнулся в экран. Все равно «Гиганты» проиграли.
Примерно через три месяца после того, как Рассел и Миззи заполнили бланк фирмы «Спасти ребенка» и направили свой первый ежемесячный взнос (за которым последовали также второй и третий), они получили от своего «усыновленного» ребенка письмо и фотокарточку. На конверте авиапочты стоял обратный адрес Кона-Пей — маленького атолла в районе Тробриандских островов. Рассел со своими скудными познаниями в географии поначалу усомнился в том, что подобное место вообще существует, однако за несколько недель до этого супруги получили официальное письмо-подтверждение от Всемирной организации «Спасти ребенка», где сообщалась дополнительная информация о ребенке.
Звали это дитя Тнен-Ку. Это была двенадцатилетняя девочка, родители которой погибли от несчастного случая во время рыбной ловли. Сейчас ребенок жил при миссионерском пункте организации под присмотром своего дяди, и одновременно местного шамана, которого звали Гока-Пон.
