фактически являлась для КПИ программой самозащиты. На курсах в Мадрасе коммунистов обучали методам бесшумного убийства всеми известными способами, о чем еще год назад было невозможно даже помыслить. Естественно, полиция и гражданские службы опасались возможного использования боевиками КПИ полученных знаний в антиколониальных целях, но Маккензи заверил, что способен контролировать курсантов и выпускников. Он сообщил коммунистам дислокацию секретных складов с оружием, боеприпасами и средствами взрывания, однако предупредил, что трогать их можно лишь в случае японского вторжения. Через две недели во все склады одновременно проникли неизвестные и попытались опустошить их, но те оказались пустыми. Ловушка Маккензи выявила подлинные намерения КПИ, и в апреле 1943 года программу подготовки коммунистов к диверсионным и террористическим операциям отменили.
По прошествии некоторого времени сфера действия «Индийской миссии» была вновь подкорректирована. Руководство партизанскими операциями перешло к армии, за СОЕ осталась общая координация действий в этом направлении, целеуказание и отправка малых агентурнобоевых групп. Проблемы с ненадежностью агентуры для выполнения специальных операций привели к ощутимому уклону ИМ в сторону сбора разведывательной информации. В Лондоне не вполне осознавали трудности кадрового характера, с которыми встречались Маккензи и его офицеры, и мягко, но настойчиво поправляли их: «Мы никогда не должны забывать о букве „О“ в наименовании Исполнительного органа специальных операций»[270]. И в дальнейшем столичное руководство регулярно напоминало, что СОЕ является не разведывательным, а оперативно-боевым органом, не улавливая разницу в контингенте европейцев и азиатов, далеко не всегда видевших в японцах врагов и поработителей.
Серьезную проблему для «Индийской миссии» составляло отношение к ней главнокомандующего вооруженными силами в Индии генерала Арчибальда Уэйвелла. Основываясь на своем негативном опыте взаимоотношений с СОЕ в Каире, он автоматически перенес его на Дели и зачастую действовал в ущерб Маккензи, даже несмотря на дружеские отношения подполковника с вице-королем лордом Линлитгоу. Преодолеть предубеждение Уэйвелла индийский центр СОЕ не смог даже после ряда успешных операций в японских тылах. Весной 1943 года обозначились определенные позитивные сдвиги, но недостаточно существенные для того, чтобы счесть ситуацию исправленной. Тем не менее «Индийская миссия» развивалась, и к середине года ее организационная структура заметно преобразовалась. Маккензи по- прежнему возглавлял ИМ в статусе председателя, ему подчинялись шесть директоров. Штаб-квартира ИМ находилась в Мееруте — ей подчинялись точки в Дели и Бомбее, филиалы в Калькутте с секциями группы стран «А» (Бирма, Таиланд и Французский Индокитай), в Коломбо с секциями группы стран «В» (Малайи, Англо-голландская и Островная), в Куньмине и Чунцине (впоследствии Китай был отнесен к группе стран «С»). В ходе войны общая численность подразделений СОЕ на ТВД многократно возросла по сравнению с несколькими десятками офицеров и гражданских служащих первоначального состава ИМ. В центральном аппарате, учебных и расположенных в Калькутте, Канди, Коломбо и Китае подразделениях служили 2432 человека, в том числе 335 офицеров, 602 сержанта и рядовых и 670 военнослужащих Индийской армии[271]. К 1945 году единовременно не менее 400 офицеров и сержантов пребывали в миссиях в Малайе и не менее 600 — в Бирме и Таиланде.
Отсутствие немедленных результатов и резонансных акций столь мощной структуры ставило руководство Министерства экономической войны и Исполнительного органа специальных операций в сложное положение, поэтому Лондон постоянно оказывал на Маккензи давление в целях побудить его действовать активнее. В результате тот спланировал операцию «Крик», вскоре переименованную в «Лонгшэнкс», против находившихся в португальской колонии Гоа трех германских и одного итальянского судна, экипажи которых не решались выйти в море из опасения быть захваченными британскими кораблями. Ее несколько раз утверждали, отменяли и вновь утверждали, и в результате Маккензи получил окончательное разрешение лишь в декабре 1942 года. Англичане планировали угнать суда противника в индийский порт. Первоначально они собирались осуществить это в лучших традициях кинематографа, а именно подкупить губернатора колонии Жозе Кабрала, который должен был пригласить на вечеринку моряков со всех итальянских и немецких судов и напоить их, причем матросов — сильно, а офицеров, во избежание возникновения у них подозрений, — не очень. После этого планировалась вторая часть вечеринки с женщинами и танцами. Тем временем переодетые в форму моряков германского и итальянского торгового флота боевики ИМ проникали на борт судов, захватывали их, в случае необходимости расстреливали оказывающих сопротивление вахтенных и дожидались возвращения на борт пьяных экипажей. Их также планировалось захватить, а сопротивляющихся убить. Лишь после этого одно или более судно следовало угнать. Пикантной составляющей плана являлось обязательное требование выполнить все положенные для отхода в рейс иммиграционные, таможенные и прочие формальности, получить разрешение властей на выход в море и полностью уплатить портовые сборы.
26 декабря Форин офис утвердил последнее изменение плана операции, заключавшееся в требовании угнать лишь одно из четырех судов противника, причем именно то, с которого, как полагали британцы, немцы вели разведку. Отныне любое применение силы исключалось, все вопросы надлежало решать исключительно путем уговоров и подкупа, для чего имелись определенные основания. Еще 17 декабря подполковник «Индийской миссии» Льюис Пуг в сопровождении одного из агентов в рекогносцировочных целях посетил Гоа, где выявил действовавшего там германского агента Роберта Коха. Пуг со спутником под видом бизнесмена явился к нему домой и смог убедить и самого немца, и его жену добровольно перебраться в Индию. Детали процесса уговоров и их мотивировка неизвестны. Немцы сообщили, что команды трех германских судов, как ни странно, состоят из нацистов и коммунистов, постоянно конфликтующих между собой и смертельно уставших от многолетнего вынужденного пребывания в Гоа. Кох познакомил прибывших с капитаном Рофельсом, который подтвердил свою готовность за вознаграждение вывести из порта находящееся под его командой судно «Эренфельс» в нейтральные воды, где его перехватят британские корабли. Окрыленные столь впечатляющим успехом англичане провели тщательную подготовку. Маккензи издал приказ о начале проведения операции 13 февраля 1943 года, но практически одновременно с этим выяснилось, что главный двигатель «Эренфельса» выведен из строя и самостоятельного хода судно не имеет. Тогда не желавшие отказываться от своей идеи англичане зафрахтовали принадлежащую калькуттскому порту самоходную грунтоотвозную шаланду № 5 и распустили слух о том, что ее мирные пассажиры отправляются в Иран. Однако грузившиеся на борт переодетые в гражданскую одежду солдаты и офицеры Калькуттского полка легкой кавалерии и Калькуттского шотландского полка допустили ряд грубых нарушений секретности, в частности открыто грузили ящики с четко различимым трафаретом «Гранаты». Мостик шаланды был защищен мешками с песком, на нем оборудовали хорошо заметную с берега пулеметную точку. Капитана Рофельса известили о планируемом прибытии британцев, пообещавших произвести расчет после завершения операции.
После благополучного прибытия плавсредства в Гоа стало ясно, что бесшумно провести операцию «Лонгшэнкс» не удастся. Обычно ярко освещенные суда противника на этот раз были затемнены, а при подходе шаланды к правому борту «Эренфельса» вахтенный окликнул ее по-английски. Немцы обстреляли поднимавшуюся на борт абордажную партию, судно громко загудело, поднимая тревогу. Экипажи «Эренфельса» и двух остальных немецких судов подорвали кингстоны, итальянцы последовали их примеру несколько позднее. Суда загорелись и стали тонуть. Штурмовая группа «Индийской миссии» СОЕ потерь не понесла, с немецкой стороны погибли пять моряков, включая самого капитана Рофельса и матроса, державшего трос гудка до тех пор, пока его не застрелили. Запланированный угон провалился, штурмовая партия бежала, оставив на палубе полузатопленного «Эренфельса» маски и огнетушители. Португальские власти начали расследование инцидента.
Более скандальное развитие событий придумать было невозможно. В нарушение всех норм международного права британские солдаты напали на судно в нейтральном порту, подняли на нем стрельбу и убили нескольких моряков, вызвали пожары, затопления и практически парализовали нормальное судоходство в Гоа. Операция «Лонгшэнкс» оказалась скомпрометированной с самого начала. Выяснилось, что Рофельс совершенно не собирался принимать подкуп, а просто тянул время в надежде на способность экипажей противостоять штурму и вмешательство португальских властей. Естественно, никаких коммунистов на борту немецких судов не было и в помине, хотя команды действительно были крайне утомлены и раздражены длительным вынужденным пребыванием в Гоа. Немцы не просто догадывались, а знали точную дату начала операции, поскольку англичане сами известили о ней капитана. Выяснилось также, что еще на стадии подготовки к рейсу шаланды № 5 вся Калькутта уже знала о том, что судно зафрахтовано не для
