Дублер президента

призывая несуществующую аудиторию к молчанию.

— Кто знает хорошего адвоката? — неожиданно спросил он. — Если да, то пусть сообщит нам как можно скорее — пока ФБР не добралось до нас.

Выслушав сообщение Юнисефалона, Максимилиан Фишерошеломленно взглянул на кузена:

— Поперли меня.

— Точно, Макс, — сочувственно вздохнул Леон. — Похоже, что так.

— Да и тебя заодно, — рявкнул Макс. — Взашей продли. Раз — готово. — Он скрипнул зубами. — Смещен. До чегообидно звучит. Разве нельзя было сказать — шел в отставку?

— По-моему, у него просто такая манера выражаться утешил Леон. — Да брось, Макс, не огорчайся, помни о своем сердце. К тому же дублером-то ты остался, а по здешним меркам это первоклассная работа. Выкинь неприятности из головы — тебе еще повезло.

— Пожрать-то мне хоть дадут спокойно? — спросил Макс, устанавливая перед собой поднос с едой.

Аппетит его начал улучшаться, как только все кончилось; он выбрал сандвич с салатом из цыпленка и откусил большой кусок.

— Еда пока еще моя, — заявил он с набитым ртом. — Раз мне здесь жить, то питаться-то надо, правда?

— Конечно, — подтвердил Леон, вспомнив, что он все-таки юрист. — Так записано в контракте, который заключил профсоюз с конгрессом, помнишь? Мы же бастовали не зря.

— Хорошее было время, — элегически вздохнул Макс. Он доел сандвич и принялся за гоголь-моголь с вином. Ощущение, что больше не нужно принимать ответственные решения, было, что и говорить, приятным. Он испустил блаженный вздох и откинулся на подушки.

И тут ему в голову пришла мысль: «А ведь в каком-то отношении мне нравилось принимать решения. Это доставляло мне… — он поискал нужное слово, чтобы определить ощущение, которое он не испытывал раньше. — Это было… Удовлетворение — вспомнил он. — Вот что это мне доставляло. Чувство, что ты при деле». Он уже начал скучать без этого ощущения — в душе пусто, жизнь потеряла интерес.

— Леон, — осенило его, — а ведь я мог бы побыть президентом еще целый месяц. И мне бы это нравилось Понимаешь меня?

— Мне кажется, что да, — отозвался Леон.

— Да ни черта ты не понимаешь, — с досадой махнул Макс рукой.

— Я стараюсь, Макс, честное слово.

— Мне бы не позволять этим парням-инженерам чинить Юнисефалон, мне бы потянуть время, не давать разрешения месяцев еще шесть.

— Что об этом жалеть, — вздохнул Леон. — Поезд-то ушел.

«Разве? — подумал Макс. — А ведь что-то может опять случиться с Юнисефалоном 40-Д. Например, авария…»

Он задумался, уплетая кусок яблочного пирога со здоровенным ломтем сыра. Он знал кое-кого, кто занимался такими деликатными делами, — есть такие ребята, есть, за хорошие бабки что хочешь сделают.

«А что, может же президент опять сломаться, — подумал он. — Как-нибудь ночью, когда все спят и в Белом доме бодрствуют только двое: я и Он. Опыт, как-никак, уже есть — пришельцы показали, что сделать это, в сущности, не так сложно».

— Смотри, Джим-Джем опять в эфире, — позвал Леон, показывая на экран телевизора, где возник знаменитый рыжий парик: как всегда, Брискин был остроумен и одновременно глубокомыслен.

— Ты только послушай, — восхитился Леон. — Шутки шутит над ФБР! Можешь представить кого- нибудь, кто шутил бы в такой ситуации? Ничего этот парень не боится.

— Не мешай, — ответил Макс. — Я думаю.

Он протянул руку и осторожно выключил звук — такие дела надо обдумывать в тишине…