Кирк устало прислонился к ограждению скамьи подсудимых, полковник Уорф в это время поднял руки, привлекая внимание судьи.
– Я протестую, ваша честь! Политические взгляды моих клиентов не имеют ничего общего с предъявленным им обвинением.
Джим Кирк слушал отрешенно, нахлынувшие на него после вопросов Чанга переживания истощили его. Смерть Горкона несказанно мучила его и не давала покоя. Для Кирка суд и приговор, каким бы он ни был, не имел никакого значения. Его беспокоили две вещи: осуждение настоящих преступников и продолжение мирного процесса. Капитан был совершенно беспомощен что-либо изменить, но подозревал, что Спок найдет способ решить эти задачи.
Воспроизведение записи его слов о Дэвиде ошеломило его. Без помощи сообщника на 'Энтерпрайзе' Клингоны не добрались бы до его дневника, и этот сообщник мог по-прежнему быть на борту. Кирку оставалось надеяться, что Спок уже пришел к такому же выводу.
Маккой сидел рядом подавленный, закрыв лицо руками. Кирк почувствовал к нему жалость. Неужели доктор думал, что у них есть хоть один мало-мальский шанс на то, что их оправдают? Маккой выглядел опустошенным и шокированным честными, не в их пользу, ответами Кирка. Можно было и лгать, что тоже не повлияло бы на ход дела, судьи все равно признали бы их виноватыми. Капитан понял это в тот миг, когда прозвучали выдержки из дневника.
Чанг подошел ближе к скамье подсудимых, как коршун, кружащий над намеченной целью.
– Нет, почему же, – возразил генерал, с каждым новым словом повышая голос, – взгляды и мотивы капитана имеют прямое отношение к делу.
Послужной список этого человека говорит о том, что это своевольный, не подчиняющийся приказам, беспринципный офицер, действующий по своему усмотрению в обход начальства. Капитан Кирк был в свое время адмиралом, но понижен в звании за то, что брал инициативу в свои руки, наплевав на все инструкции и законы.
Чанг развернулся на каблуках и бросился на Кирка, вцепившись в поручень ограждения.
– Вы ведь не станете этого отрицать, капитан?
Кирк поправил наушник, делая вид, что не понял перевода. Чанг чуть ли не касался лицом Кирка и закричал так, что на шее у него вздулись вены.
– Не надо ждать перевода! Отвечайте немедленно!
– Не отвечайте! – крикнул Уорф, перевесившись через ограду.
Он резко повернулся к судьям и выбросил вверх руку.
– Я протестую!
Еще до того, как судья успел открыть рот, Кирк знал, каким будет его ответ, и оказался прав.
– Протест отклоняется. Подсудимый ответит на этот вопрос, – сказал судья.
– Этого я не отрицаю, – ответил Кирк. Чанг скривил губы в торжествующей усмешке.. – Вас понизили в звании?
– Да.
Маккой издал еле слышный стон.
– За невыполнение приказов, – не унимался генерал.
Кирк высокомерно пожал плечами.
– Бывали случаи, когда я их не выполнял.
– А в ту ночь, когда вы организовали убийство канцлера, подчинялись приказу или, напротив, нарушали его?
– Я про… – хотел возмутиться адвокат.
– Я не знал об убийстве Горкона, пока не оказался на борту 'Кроноса', – выкрикнул Кирк.
Генерал Чанг театрально округлил в притворном Удивлении единственный глаз.
– Вы отрицаете, что 'Энтерпрайз' стрелял по 'Кроносу'?
– Дело в том, что я…
– Вы отрицаете, – Чанг повысил голос, – что ваши люди по лучу переправились на 'Кронос-1' и застрелили канцлера?
У капитана Кирка все похолодело внутри, когда он понял, куда ведет логика вопросов генерала. Чанг знал свое дело, а смысла сопротивляться и спорить не было, поскольку исход дела был предрешен заранее.
– Я не могу подтверждать или отрицать действия, свидетелем которых не был, – ответил Кирк.
– Капитан Кирк, а вам известно, что по законам Федерации капитан звездолета несет ответственность за действия экипажа?
Кирк почувствовал, как Маккой затаил дыхание и, не глядя на доктора, ответил:
– Да, известно.
– Значит, если будет доказано, что члены вашего экипажа совершили убийство…
Маккой в отчаянии схватил Кирка за руку.
– Джим, это ловушка! – он повернулся в сторону судьи и выкрикнул: Ваша честь, я протестую!
– Я лишаю вас слова, – прогремел судья. – Капитан Кирк, отвечайте на вопрос.
– Как капитан, – медленно сказал Кирк, – я отвечаю за поведение экипажа под моим командованием.
Поза и выражение лица Чанга излучали победу. Он развернулся к судье и сказал:
– Ваша честь, у государственного обвинителя больше вопросов нет.
Маккой обратился к полковнику Уорфу с надеждой, показавшейся Кирку риторической.
– Теперь наша очередь задавать вопросы?
Широколицый Клингон сидел мрачный.
– По закону Клингонов обе стороны приводят свои доводы одновременно.
Наша очередь уже прошла.
Маккой побледнел и уже собрался что-то сказать, но вздрогнул от удара судейской металлической перчатки о камень. Удар был настолько сильным, что даже искры посыпались.
– Суд выносит свое решение и считает, что подсудимые виновны в соответствии с предъявленным обвинением.
Публика неистово заревела и затем стала скандировать одно-единственное слово, в значении которого Кирк не сомневался.
'Смерть…'
Капитан с ненавистью посмотрел на Чанга, не скрывая ее. Лицо самого генерала было непроницаемым.
Судья стукнул перчаткой еще раз, и толпа затихла.
– Капитан Джеймс Т. Кирк, доктор Леонард Маккой…
Кирк и Маккой повернулись в сторону судьи. Капитан прикрыл глаза, ослепленный ярким светом, и посмотрел на его мертвенно-бледное лицо, частично спрятанное под капюшоном.
– Имеют ли подсудимые что-нибудь сказать суду, прежде чем будет вынесен приговор?
Джим Кирк с Маккоем переглянулись.
– Дело против нас сфабриковано, – сказал Маккой.
Адвокат выступил вперед и, став перед ними, спокойным тоном обратился к судье. Кирк с удивлением смотрел на Уорфа, рассерженного и расстроенного неудачей.
– Прошу внести в протокол, что доказательства против моих клиентов носят косвенный характер.
Прошу суд учесть это при вынесении приговора.
– Принимается, – судья умолк.
Джим Кирк внутренне сжался, ожидая приговора, не сомневаясь, что их приговорят к смерти. Ему было все равно, но Маккою…
Капитан бросил на доктора взгляд, ободряющий и в то же время извиняющийся. Тот поежился, прокашлялся и посмотрел на судью.
