сворачивали от федерального автобана на юг. Первая ведет в Зеллентин, вторая – в Гётемиц. Между этими двумя съездами полевая дорога на протяжении двух с половиной километров была во вполне приличном состоянии. Это устраивало нас куда лучше. Проверочные поездки подтвердили наше решение выбрать для наблюдений именно эту дорогу.
Тут следовало провести и все измерения. Один из американских специальных приборов нужно было поставить на станции Замтенс, два других на следующем участке пути. 'Папу Медведя' с согласия начальника станции мы смогли просто присыпать щебенкой на железнодорожном полотне прямо у одной из стрелок. Но предпосылкой успешной работы было то, что в этом месте поезд должен был остановиться хотя бы на три минуты. Только тогда прибор смог бы произвести измерения радиационного излучения.
Железная дорога проходила совсем рядом с федеральным автобаном на протяжении следующих после станции 2500 метров. От поместья Цирков Хоф до поселка Штёнквицер Зидлунг железнодорожные пути дугой отклонялись от автобана на расстояние до пятисот метров. В этом месте мы хотели установить другие приборы. 'Медвежонок', валун, можно было просто подбросить где-то неподалеку от путей. 'Маму Медведицу' мы собирались спрятать где-то между путями и краем леса, прикрыв маскировочной сеткой.
В сотне метров по ту сторону путей находился редкий сосновый лес, от которого до федерального автобана тянулся небольшой участок густой молодой поросли. Оттуда, с небольшого возвышения, мы могли хорошо следить и за путями, и за приборами. При приближении поездов можно было спрятаться в лесной поросли. Но, прежде всего, нам никак нельзя было попасться кому-либо на глаза в момент установки наших приборов. Стоило бы кому-то заметить нас в этой зоне, как об этом тут же сообщили бы каким-то местным властям, а все они в таком случае вряд ли отнеслись бы к нам благожелательно. Потому этого нужно было избежать любой ценой.
Последним местом наблюдения перед Мукраном мы избрали 'дикий' кемпинг на юге Лицова, находившийся прямо у путей. Там позднее мы поставили жилой автомобиль с обоими выпускниками школы БНД, 'свежими', как мы их назвали. Но вскоре оказалось, насколько безответственно было с нашей стороны включать в такую операцию совершенно 'зеленых' новичков.
Они были настолько неопытны, что вели себя крайне неосторожно. Их присутствие ставило под удар всю операцию, ибо они все время путали ее с фильмами о Джеймсе Бонде. Потому мне не пришло в голову ничего лучшего, как совсем запретить им выходить из привезенного ими из Мюнхена жилого автомобиля. Они должны были оттуда наблюдать за проезжавшими поездами и снимать их с помощью инфракрасной камеры. 'Куратором' обоих новичков мы назначили Вульфа. Это должно было удовлетворить потребности служебного надзора.
У самого Вульф было самое особенное здание. За это время он сдружился с начальницей станции в Рамбине. От прямого обращения к ней как сотрудник БНД Вульф отказался, потому что эта дама была активным членом СЕПГ, и, похоже, все еще испытывала тоску по старому режиму. Мать-одиночка, она вынуждена была днем присматривать за своими детьми, потому в основном она дежурила по ночам.
Если мы хотели сопровождать 'атомный поезд' один-два километра, то нам пришлось бы пересечь пути в районе Рамбина. При этом возникал риск, что начальница станции заметит нас и сообщит об этом властям. Поэтому Вульф получил задание посещать ее каждый вечер и ухаживать за ней. Эти контакты развивались наилучшим образом. Сначала она не позволяла ему заходить в ее служебный кабинет, но через пару дней и эта проблема решилась сама собой.
Приготовления проходили очень быстро. Каждый знал, что ему предстоит делать. Все были воодушевлены и в нетерпении ожидали, когда же мы сможем увидеть первый поезд с двойной локомотивной тягой, катящийся по дамбе Рюгендамм. Следующим вечером наблюдательный пост на станции Рюгендамм занял указанное ему место. Вульф был у своей начальницы станции. Новички сидели в жилом автофургоне. 'Папа Медведь' был установлен, а 'Мама Медведица' и 'Медвежонок' переведены в активный режим.
Ларри Восецки сидел в своем маленьком фургоне за контрольными приборами. У него была рация для прямого контакта с Гертом и со мной. Мы разъезжали между отдельными станциями, все время проезжая участок, начинающийся от Штральзунда и тянущийся на три километра за станцию Замтенс. Напряжение возрастало.
Двое наших людей ожидало на вокзале Замтенс. Они охраняли 'Папу Медведя'. Для второго эшелона они получили еще одно задание. При первом транзите мы хотели только использовать наши замаскированные измерительные приборы и сделать как можно больше фотографий и видеоматериалов. Все заняли свои места. Герт и я ездили туда-сюда, снабжая их всем необходимым.
Прошла первая ночь, и ничего не произошло. Мы вернулись в отель и проспали целый день. На всякий случай, мы оставили резервный пост на Рюгендамм и еще одного помощника неутомимому Ларри. Он отказывался идти в гостиницу, боясь оставить без присмотра 'Медвежонка'. Этот 'камень', прекрасно замаскированный, лежал прямо у рельсов.
В те дни погода была жаркой и душной. Таская тяжелые приборы, мы сильно вспотели, и, естественно, на нас тут же набросились мириады комаров. Для спасения от них мы скупили весь запас средств защиты от комаров в местной аптеке. Собственно, спастись от них можно было только в герметично закрытом автомобиле, но там тоже было слишком жарко. Только на нашего специального агента из ЦРУ это все никак не действовало. Похоже, он вовсе не замечал этих атак надоедливых насекомых.
Первый военный транспорт
Следующий день прошел без особых событий. При приближении любого товарного поезда у нас всех учащался пульс. Но когда мы замечали, что вагоны тянет лишь один локомотив, напряжение тут же спадало. Мы ведь ждали именно совершенно особый эшелон, такой, которого никто из нас никогда раньше не видел.
За это время мы были в достаточной степени уверены, что полученная нами информация правдива. Тот же Вульф через свой новый 'источник' получил дополнительные подтверждения. Но все равно некоторые сомнения оставались. Что, если русские свой радиоактивный груз все-таки повезут через Росток? С каждым часом, за который ничего не происходило, тревоги наши возрастали. Несколько раз мы связывались с нашим начальником вокзала в Замтенсе и просили объяснять нам все еще раз – снова и снова. Нам это было нужно, скорее, для нашего внутреннего успокоения.
И тут вдруг началось! По пути в Штральзунд, во время движения по дамбе Рюгендамм, к нам поступила радиограмма: 'Контроль, говорит пост. Внимание, вижу второй локомотив! Контроль, говорит пост. Внимание, внимание, два тепловоза! Они идут, ребята! На самом деле, идут!' Я поддал газу и на огромной скорости проехал оставшееся до вокзала расстояние. Мне очень хотелось увидеть все собственными глазами. Прямо у здания станции крутая лестница примерно с тридцатью ступеньками вела к самим путям. Тут я выпрыгнул из машины и понесся по ней вверх.
Запыхавшись, очень взволнованный, я стоял у рельсов и смотрел на юго-восток, откуда должен был появиться эшелон. Я наскоро проверил мой зеркальный фотоаппарат, заправленный высокочувствительной пленкой 1600 Asa. Ее нам, конечно, тоже предоставили американцы, потому что, запроси мы ее у нашей собственной службы, нам пришлось бы ждать целую вечность. Я два раза нажал на кнопку, проверяя, работает ли механизм. Все в порядке. Потом на большом расстоянии я увидел три передних огня очень медленно двигающегося эшелона.
Описания начальника вокзала оказались очень точными. Он рассказал нам, что эти поезда едут мимо вокзалов и по дамбе Рюгендамм всегда чуть ли не со скоростью пешехода. Поезд прополз к вокзалу. Из-за длинного изгиба влево я смог рассмотреть с левой стороны по всей его длине. Мое сердце бешено колотилось. Фотоаппарат щелкал, фиксируя все, что было на поезде. Когда поезд наконец, полностью въехал на станцию, я тут же снова исчез в машине. – Они на самом деле идут, – крикнул я Герту в чувстве какой-то странной эйфории. Все сомнения последних часов как рукой сняло.
Мой партнер помчал по Рюгендамм назад на остров. – Надеюсь только, что у Вульфа ничего не сорвется, – заметил он. Оглянувшись назад, мы поняли по огням поезда, что он как раз начинает ползти по дамбе. – Выключить фары, – приказал я. – Фары выключены, – ответил Герт тоном летчика в кабине самолета. – Инфракрасные фары включить! – Включены! – Инфракрасные очки надеть! – Надеты! Теперь мы двигались по зоне Райхсбана, запретной для посторонних, в том числе и для нас.
Джип Вульфа стоял рядом с 'Трабантом' у бюро начальницы станции. Она ни в коем случае не должна была нас увидеть. Пару дней назад Вульф еще раз спросил нас, что же ему делать, чтобы успокоить даму, если она все-таки что-то заподозрит. Герт тогда ответил: – Я и сам этого не знаю. Поиграй с ней в 'не
